Владимир Познер - Одноэтажная Америка

Уже уходя, я подошел к витрине с той желтой футболкой. Подумал, что было бы неплохо купить маленький подарок моему сыну Дилану. Но магазинчик был закрыт, и я зашел в соседний, в котором продавались стильные рубашки, костюмы и брюки. Я открыл дверь и увидел безупречно одетого стройного седого мужчину. У него было узкое лицо, широкий лоб и внимательный взгляд.

— Могу я вам помочь? — спросил он с южным акцентом.

— Я присматриваю подарок для моего сына.

— Я могу вам кое-что предложить.

— Ну, я еще точно не знаю, что мне надо.

— У нас все равно это есть.

Он представился:

— Мистер Бернард Лански. Мне 79 лет.

Он показал мне несколько очень хороших галстуков.

— Лучший шелк, сделано в Италии, — сказал мистер Лански.

Я посмотрел на этикетку.

— Семьдесят пять долларов? Довольно дорого для галстука.

— Могу предложить его за шестьдесят пять.

Кто откажется от такой скидки?

— Хорошо, я куплю его.

Мистер Лански принялся заворачивать и упаковывать галстук, а я обратил внимание на две фотографии, висевшие на стене. На фотографиях был Элвис Пресли. На одной из них он был в костюме, на другой стоял и смотрелся в зеркало. На этой фотографии был еще один мужчина. Я вдруг понял, что это мистер Лански, только полвека назад.

— Это, должно быть, ваш сын? — спросил я.

Мистер Лански поднял глаза:

— Я продал Элвису его первый и его последний костюм.

Мистер Лански рассказал мне, что сразу после Второй мировой войны он занялся отцовским бизнесом. Сначала они продавали армейскую одежду, вернее, то, что осталось после войны, — брюки, сюртуки, головные уборы. А уже в начале пятидесятых они стали продавать новую хорошую одежду, сначала ее покупали в основном чернокожие.

«Элвис в то время работал в театре, и, бывало, в перерыве он заглядывал в магазины на Биил-Стрит. Ему нравилась хорошая одежда. Иногда он заходил в храм послушать церковную музыку. У него тогда совсем не было денег. Однажды Элвис купил рубашку за пятнадцать долларов, тогда, в пятидесятые, это было дорого. Неделю спустя он купил еще одну и радостно сообщил, что собирается ехать на шоу Эда Салливана в Нью-Йорк, и ему нужна красивая одежда.

Я все показал ему, назвал цены.

— У меня нет таких денег, — сказал он.

— Да у тебя проблемы, парень. Но, я думаю, мы решим это. Как только у тебя появятся деньги, ты рассчитаешься со мной. Только не заставляй меня бегать за тобой.

— Хорошо, — сказал Элвис и сдержал обещание».

Я объяснил суть нашего проекта мистеру Лански и спросил, сможет ли он дать интервью. После звонка своему сыну он согласился. Спустя час мистер Лански рассказывал нам об Элвисе и о том, как он начинал свой бизнес.

— В чем секрет успеха вашего дела вот уже в течение шестидесяти лет? — спросил я.

— Я очень много работаю. А еще я предугадываю желания клиентов. В магазине вы должны купить самую лучшую, модную вещь. А самое главное, вы должны понимать, для чего именно она вам нужна.

— Вероятно, утки, живущие в отеле, делают вам бизнес.

Он поднял бровь.

— Ну конечно, ежедневно у нас собирается человек двести — триста. И если ты упустишь своего покупателя, это твоя вина.

Я попросил его закончить фразу: «Для меня быть американцем значит…»

— Просто жить. Принимать жизнь такой, какая она есть, — ответил мистер Лански.

— У Соединенных Штатов устойчивая экономика, и они политически сильны в мире. Как вы считаете, каким образом мы можем это использовать? — спросил я.

Он быстро ответил:

— Будь просто хорошим человеком. И все будет отлично. Если ты нравишься людям, они будут возвращаться к тебе. Это на самом деле так. Все эти войны — «bullshit».

На карте Соединенных Штатов штат Теннесси занимает не так много места. Мы проехали по нему на машине с востока на запад, а это ни много ни мало шестьсот пятьдесят километров.

Мы довольно долго ехали, прежде чем нашли место, где можно поесть. По дороге ресторанов не было, и мы заехали в небольшой городок, где нашли кафе с неоновой вывеской. Мы зашли внутрь и увидели небольшие кабинки с мягкими сидениями, покрытые красным винилом. Шесть столов занимали остальную площадь помещения. Рядом с барной стойкой сидел кассир. Это было настоящее американское кафе в стиле шестидесятых.

Владимир улетел в Вашингтон на интервью, а Иван Ургант — в Москву, на телевизионное шоу. На ужин собралось человек десять. Напротив меня, за другим столом, трое мужчин пили кофе. Одному из них было около шестидесяти, он был полноват, одет в рубашку с короткими рукавами и бейсбольную кепку. Мужчина вероятно любил приходить сюда вечером немного поговорить и выпить кофе. Рядом с ним сидел молодой человек с взъерошенными волосами и бородкой. Он был бледен, под глазами обозначились темные круги. На другом конце стола за мной наблюдал небритый мужчина в рабочем комбинезоне и соломенной шляпе. На вид ему было лет сорок. Он холодно смотрел на нас.

Я кивнул им.

— Как дела?

Они кивнули в ответ, и пожилой мужчина полюбопытствовал:

— Откуда эти парни?

— Я из Монтаны, остальные из России.

— Из России? — все трое повернулись в нашу сторону.

— Мы — съемочная группа, снимаем документальный фильм об Америке, путешествуем по всей стране. Сорок дней мы были в дороге.

Мужчина постарше задавал вопросы, расспрашивал о нашем путешествии. Я рассказал им о путешествии Ильфа и Петрова.

— Видели что-нибудь особенно интересное? — спросил он.

— Да. Много всего интересного. Я думал, что знаю свою страну. Оказалось, это не так. Я увидел то, о чем и не подозревал раньше.

— Например?

Я немного подумал.

— Например, мы были в Пеории. Там стоит памятник Абрахаму Линкольну, в натуральный рост человека. И когда ты встаешь рядом, то вдруг понимаешь, что он был обычный нормальный человек.

Мужчина понимающе закивал. Через секунду мужчина в комбинезоне произнес: «А мне не нравится Линкольн».

Он говорил это медленно, тяжело роняя слова, глядя мне прямо в глаза.

За всю мою жизнь я никогда не слышал, чтобы кто-то сказал такое. Но я научился за много лет, работая с простыми людьми, говорить так же медленно, как они.

«Что ж, а мне нравится».

Мы уставились друг на друга. На что он способен, я не знал, но меня это не сильно беспокоило. Это был его вызов.

Пожилой мужчина обронил: «А мы попадем на ТВ?»

Валерий обернулся и предложил взять у них интервью. Я был все еще рассержен, но согласился.

«Мы опрашивали многих людей по всей стране, — сказал я, — просили их рассказать об Америке. Мой директор интересуется, готовы ли вы поговорить с нами перед камерой».

Пожилой мужчина сказал, что ему нужно идти, остальные кивнули. Хозяйка кафе и ее друзья проявляли все это время любопытство, и я предложил им присоединиться к нам. Они присели рядом. Я протянул руку мужчине в рабочем комбинезоне: «Брайан Кан». Он пожал мне руку в ответ и сказал с тяжелым южным акцентом: «Клем Джексон», потом кивнул на молодого парня: «Это мой сын».