Дмитрий Тростников - Знаменитость

«Вот оно что!» — подумал я. Требовалось мгновенно сматываться отсюда, пока этот стукач не успел все испортить.

В кабинете начальника все сильно изменилось за время моего отсутствия. Капитан сидел за столом, ослабив галстук и закатав рукава форменной рубашки до локтей. Короткими, похожими на сардельки пальцами, он перебирал струны невесть откуда взявшейся гитары. Самой типичной и пошловатой: на желтой деке была приляпана ободранная переводная картинка с ГДРовской красоткой в алом купальнике.

— Я ведь под Соликамском зону охранял. В звании майора системы исправительно-трудовых учреждений. Там к этим песням и пристрастился, — вспоминал милицейский капитан, безуспешно пытаясь настраивать дешевый инструмент. — Уже готовился стать начальником зоны — «хозяином», но вышла история нехорошая. В общем, понизили в звании и сюда перевели отделением милиции командовать…

Алеша сидел за столом, значительно взбодрившийся. И последний коньяк эта парочка как раз доливала в стаканы.

— Не покидай меня, мой друг Серега! — обрадовано пропел Алеша при виде меня.

Этот чудак как будто и не представлял, что все уезжают. Он чувствовал себя прекрасно и готов был сидеть хоть до утра, пока есть выпивка и гитара. Алеша поднимал свой стакан, не подозревая, что задерживается на свою погибель — как только прокуратура отреагирует на звонок, его закроют в камеру уже по-настоящему. Точно сказал клавишник — дождется он здесь, пока не посадят! Мне захотелось его предупредить, но как-то язык не повернулся — очень важно было самому смыться поскорее.

— Вот, — продемонстрировал я капитану авоську с продуктами. — Можно паспорт забрать?

Он только небрежно махнул рукой в сторону двери. Уже делая шаг за порог, я спохватился — если певца сейчас, и правда, посадят — с кем же мне записывать альбом, и откуда же взять все эти деньги?

Дежурный тем временем заканчивал разговор с прокуратурой.

— Разрешите выполнять? — в голосе у прапорщика звенело счастливое подобострастие. — Да, ансамбль только что уехал, мы вынуждены были отпустить — подчинились приказу. Но главный певец еще у нас…

Не прерывая разговора, дежурный небрежно бросил мне паспорт на стол. Он уже не замечал меня, захваченный своей целью.

— Есть! — отчеканил он и положил трубку. — Чего тебе?

— Можно от вас домой позвонить? — попросил я.

— Что тебе здесь — будка телефонная, что ли? — смилостивился прапорщик, поворачивая телефон диском ко мне. — Только коротко! — он был явно удовлетворен состоявшимся разговором.

Торопливо набирая свой домашний номер, я дважды сбивался. А потом в трубке раздались короткие гудки — занято. «Как будто не судьба!» — еще поразился я в тот момент.

— Ну, что прокуратура?! — окликнули дежурного милиционеры, стоявшие на крыльце.

— Сейчас расскажу, — пообещал тот, поднимаясь из-за стола.

— Занято, — пожаловался я дежурному, выразительно демонстрируя коротко гудящую трубку.

Но ему уже было не до меня. Прапорщик Никитенко торопился похвастать сослуживцам — какую свинью он подложил ненавистному начальнику. И меня в помещении милицейского участка тоже уже ничто не удерживало. Более того, надо было немедленно исчезнуть отсюда, чтобы попытаться застать дома Валета и потерпевшего. И скорее придумать какой-нибудь более надежный способ быстро заработать денег, чем запись певца Алеши.

Но где-то в душе мне вдруг стало стыдно уходить. Этот Алеша был порядочный говнюк. Но его все здесь бросили одного, разбежавшись, как крысы. И я представил, как тоже начну сейчас вжимать голову в плечи, торопясь поскорее удалиться от участка и стараясь забыть, как оставил этого чудака на растерзание.

И вот тут ко мне, как это иногда случается в неравной драке, вдруг пришло озарение. На столе в пустой дежурке прямо сверху лежал раскрытый телефонный справочник. И там был крупно выведен номер прокуратуры. Со странным удивлением на самого себя я встал у стола боком — чтобы сразу заметить, если менты вернутся. И начал быстро накручивать диск, набирая этот номер. Ко всему прочему, от меня номер был написан вверх ногами, так что все время приходилось косить глаза. Помню, даже мерещилось, что это какой-то сон и происходит не со мной. Зато, как и пьяный в стельку певец, я не чувствовал страха.

— Прокуратура! — отчеканил голос в трубке.

— Извините, это из 70-го отделения милиции вас опять беспокоят, — проговорил я, тоже копируя «командирский голос». — Тут у нашего прапорщика Никитенко сегодня свадьба. Парень выпил крепко и вам позвонил, наплел с три короба. Вы, пожалуйста, не принимайте всерьез. Мы тут с ним разберемся, как только в себя придет. Сами диву даемся — что ему вдруг взбрело в голову дежурного изображать. Обычно очень дисциплинированный сотрудник.

— А кто у вас дежурный сегодня? — с ноткой недоверия спросил голос.

Прямо передо мной на столе лежала куча картонных папок, в беспорядке поднятых с пола.

— Лейтенант милиции Фролов! — отчеканил я фамилию, которая бросилась в глаза на верхней папке, и лихорадочно соображая — что бы такое еще сказать, чтобы поверили. — Вы уж извините, но с тех пор как у нас этот новый капитан командует, дисциплина сильно хромать начала… — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Да уж, распустил вас этот бывший тюремщик, — выговорил мне голос из прокуратуры. — А если бы я успел уже по начальству доложить?.. Хорошо, я сразу не поверил про каких-то дурацких певцов подпольных! А то бы вы прославились — стали посмешищем среди всех питерских отделений милиции…

Двери хлопнули. Возвращались прапорщик и остальные менты. Я избавился от трубки, моментально бросив ее на рычаги, и перевел дух.

— Дозвонился? — спросил меня дежурный.

— Спасибо, — кивнул я, понимая, что сделал еще только полдела. Надо было срочно увести от начальника Алешу, пока этот Никитенко не перезвонит в прокуратуру, и обман не вскроется. Телефон на столе снова оглушительно зазвенел. Я уставился на него, как парализованный. Я ведь прервал разговор с прокуратурой на полуслове. Если это снова оттуда звонят переспросить?

— Дежурный прапорщик Никитенко! — поднял трубку милиционер. Он долго молча вслушивался. Лицо его меняло выражение. Я был не в силах сделать шаг.

— По порядку давай, — наконец отозвался он. — Сначала точный адрес квартиры, которую обокрали! Записываю…

Я перевел дух и шагнул обратно в кабинет начальника участка. Обитатели этого «песенного уголка» совершенно не обратили внимания ни на мое возвращение, ни на искаженное волнением лицо. Только сразу плеснули водки в стакан. Я подсел ближе к Алеше. Требовалось незаметно растолковать ему, что надо немедленно уходить. За считанные минуты, пока обман не вскрылся. Но Алеша был увлечен беседой.