Чума в Бедрограде

По-прежнему рабочие (кому нужны нерабочие ловушки?) .

— Чучело всё равно надо прокинуть. Выпадет хэр Ройш — поедем прямо сейчас, такова судьба.

— Поберегись, кидаю. Решка, решка, решка, грифон.

— Хикеракли! Это к хорошей погоде, веселью и примирению.

— А также к неожиданным поступкам в адрес ближнего своего, чьему-нибудь безумию и бегству из политики. Ваше экспертное мнение относительно необходимости поспешности?

— Сложный вопрос, коллега! Хикеракли — это не хэр Ройш, но и не опальный Гныщевич.

— Он наш с вами политический батюшка, коллега. Насколько мы ценим наследственность?

— Часа на два.

— На полтора, пожалуй.

— Включая дорогу до кафедры? Потому что если включая, то можно уже и не ложиться.

— Не ложиться нельзя, коллега. Мы с вами, позволю себе заметить, выглядим как дохлые дикобразы.

— И эффективность наша примерно такая же, соглашусь.

Охрович и Краснокаменный выкопали из тюков всё необходимое для чучела Хикеракли. И — НАКОНЕЦ-ТО — пали.

Полтора часа, каждая секунда которых будет использована с умом.

Без ума.

Во сне.

Спальное место (с-ПАЛ-ьное) находилось в комнате с балконом, и запах ёлочки снова встревожил ускользающие умы. Сосед-походник безумен. Сосед-походник посреди чумы и политики притащил на балкон (свой, смеяли надеяться Охрович и Краснокаменный) ёлочку, которая на них теперь пахла.

А с другой стороны, Максим тоже способен удивить.

Максим вполне мог выбраться из верёвок только затем, чтобы тайно пробраться в сортир с еловым освежителем и потом незамеченным вернуться.

И никто бы не догадался.

Университет. Максим

Потому что иногда надо просто смириться.

Посмотреть на вещи с другой стороны и смириться.

Другая сторона — это ведь, как выясняется, вовсе не обязательно предательство убеждений. Это, как выясняется, всего-навсего другой угол зрения, который иногда помогает видеть чётче те же самые вещи.

Максим невольно усмехнулся: видеть чётче.

Можно при хорошем зрении надевать очки с простыми стёклами, а можно — при плохом линзы. Другой угол зрения — это почти что линзы и есть. Что-то меняется в восприятии, но никто об этом не догадается, если не сказать вслух.

Последние пару дней Максим был не в том положении, чтобы много говорить вслух. После встречи гэбен он даже университетским преподавателем больше не числился, не то что кем-то, кого послушают, если он заговорит вслух.

Тем более — под другим углом.

Потому что в Университете есть мода на очки с простыми стёклами, а на линзы — нет. Всем, кто гнёт извилины в Университете, положено иметь плохое зрение. Как в прямом смысле, так и — увы — в переносном.

Сейчас Максим до тошноты чётко видел : очки с простыми стёклами — это не только аксессуар, модой на который Университет обязан Габриэлю. Это символизм (леший, после Пинеги и «Белого дерева» Максим никогда не перестанет дёргаться от слова «символизм»).

Символизм. Нет, хуже: символ Университета — очки с простыми стёклами (пункт в конспекте, параграф в учебнике, мысленно выделить и подчеркнуть).

Очки с простыми стёклами

Делать вид, что видишь меньше, чем на самом деле. Потихоньку привыкать щуриться для полноты образа. Щуриться, придвигаться поближе, не фокусировать взгляд, а в результате и правда стать подслеповатым, убедить себя, что не можешь верно рассмотреть что бы то ни было без очков.

Максим много лет наблюдал, как это происходило с Габриэлем в прямом смысле.

Сейчас Максим понял, что в переносном смысле это происходило и со всем Университетом.

С самим Максимом — тоже.

Потому что есть вещи, которые удобнее (спокойнее, приятнее) не замечать. Очки с простыми стёклами в таких вопросах отлично помогают. Как символ.

А ещё они помогают в вопросах маскировки. Это тоже заслуга Габриэля — простое, как его стёкла, открытие: человек в очках выглядит одновременно серьёзнее и беспомощней, чем он есть на самом деле.

Более университетским выглядит человек в очках.

— Чё как башкой ударенный сидишь? Думаешь, что л’? — проявил что-то вроде дружелюбия портовый таксист, тавр Муля Педаль, и Максима перекосило.

Муля Педаль — человек Святотатыча, курьер с таксистскими правами и хорошим знанием Бедрограда. Последние пару лет Святотатыч именно его отправлял в Университет, когда возникали совместные дела.

Последние пару лет Муля Педаль обращался к Максиму на вы.

Это было правильно и совершенно естественно — сообразно возрасту, социальному статусу, уровню доступа. Настолько естественно, что Максим ни разу в жизни и не задумывался, как обращается к нему Муля Педаль.

Только сегодня задумался.

По контрасту.

Обращение на вы и на ты

Элемент коммуникативного кода, маркирующий некоторые существенные параметры.

Например, со студентами — только на вы, всегда на вы, в обе стороны на вы. Демонстрация уважения (к взрослым, сознательным людям, имеющим право на собственное мнение) и черта, которую переступать немыслимо.

С Габриэлем (когда-то — Евгеньевичем) было как раз немыслимо.

Когда-то Максим писал у него диплом и восхищался украдкой, ни на что не надеясь, а потому ни о чем и не помышляя. Когда же Максим писал у него кандидатскую, Габриэль иногда вдруг обращался к нему на ты. Это пугало и щекотало самолюбие, но сам Максим ещё долго не мог позволить себе ответное обращение. Потому что позволить должен был Габриэль. Позволяет, выбирает — всегда Габриэль, тут не может быть иных вариантов.

Первое «ты» было позволено Максиму в жуткое время. Университетская гэбня появилась совсем недавно, гэбня Бедроградская устроила свою показательную акцию с отправлением первого попавшегося под руку истфаковского студента на Колошму, а потом подумала, что этого мало — и Габриэль вдруг пропал.

Пропал, хотя казалось, что его беды уже позади — за расшифровки ведь только что наказали Диму, который вызвался сам, поперёк воли Университетской гэбни. Хотя нет — поперёк воли Максима: до полного состава гэбни даже слух дойти не успел, как Дима уже решил всё в одиночку. Его, вернувшегося после нескольких дней допросов, прятали на частной квартире, пока не настанет бюрократическая ясность по поводу того, которая из гэбен на самом деле имеет право применять санкции к университетскому человеку. Прошение, посланное в Бюро Патентов, — дело небыстрое.

А пока небыстрые дела делались, на частную квартиру с правомочным обыском явилась Бедроградская гэбня. Вышло так, что Максим буквально нос к носу столкнулся на лестнице с Андреем и парой младших служащих. Андрей был совсем молод, в Бедроградской гэбне служил на тот момент всего ничего, и потому Максим не почуял опасности, когда тот дружелюбно предложил не устраивать-таки обыск, а переговорить с глазу на глаз прямо там — обсудить как голова гэбни с головой гэбни варианты решения вопроса.