Игорь Губерман - Гарики из Иерусалима. Книга странствий

— Зачем ты мне звонишь? — ответила она. — Ты что, забыл номер нашего счета?

Купленные самолеты прослужили долго и надежно.

— Но Эфраим, — некорректно спросил я при случае, — ты ведь все-таки давал в долг?

— Да уж конечно в долг, — охотно откликнулся бывалый бизнесмен, — а только если бы мы проиграли нашу войну, то кто бы мне вернул те деньги?

Мне очень нравится в иудаизме странная и смутная легенда о постоянном наличии в мире тридцати шести праведников. Их число неизменно: как только один умирает, тут же рождается другой. Их существование угодно Богу, как-то примиряя Его с загульным и греховным человечеством. И половина их известна людям, а вторая половина — праведники скрытые. Они себя обнаруживают в острые и трудные моменты, делая необходимое добро. Поскольку развивалась эта легенда множество столетий, то и прочитал я как-то, что праведники скрытые до неких пор могут заниматься чем угодно: дровосеками работать, мукомолами и водовозами, ни в ком не вызывая мыслей — кто они на самом деле. А поскольку это были очень давние столетия, никто не написал, что могут они быть и бизнесменами. К тому же в личной жизни склонными ко всем земным удовольствиям.

В одном из шумных застолий (к ним Эфраим расположен до сих пор) забавную туманную историю хвастливо повестнул по случаю давний приятель. Будто бы в войну у итальянской армии были какие-то уникальные моторные лодки. Скорость у них достигала тридцати пяти узлов (что более пятидесяти километров в час), а на борту у них имелся мощный запас взрывчатки. Человек такую лодку разгонял, направив на корабль, и обычно успевал выпрыгнуть до столкновения и взрыва. А порой не успевал. И молодые люди из аристократических семей — буквально дрались за честь исполнить роль такого камикадзе. И потопили эти лодки несколько американских кораблей, а после как-то кончилось, заглохло и исчезло это предприятие. И не сыскать его теперь, там был какой-то чуть подвинутый изобретатель-инженер, уже давно пропавший в неизвестности.

Спустя неделю Эфраим Ильин разговаривал с изобретателем, стоя возле убогого сарая среди разрушенных временем и недоделанных лодок. Тот был угрюм и жаловался на полное разорение — хоть объявляй банкротство, ибо задушили неотложные долги. Несколько дней Ильин потратил, чтоб уладить все его дела — они и впрямь были в ужасном состоянии. Тут инженер повеселел и с жаром принялся за лодки. Вскоре ими были потоплены два больших египетских корабля. Возникшая легенда о сверхтайном оружии израильтян послужила веским доводом для выхода Египта из войны.

Ужасно хочется еще раз процитировать словарь на букве «а», где сказано об авантюре. Только я иную лучше расскажу историю — уже о мирном времени. Эфраима Ильина срочно привлекли к решению очередной неразрешимой проблемы, и теперь он вдумчиво читал статьи об экономике коммунистической Румынии. Там было множество евреев, жаждавших уехать в Израиль, но те, кто осмеливался подать заявление, получал немедленный безоговорочный отказ. Следовало как-то сговориться на правительственном уровне, однако же о доступе туда не было ни единой идеи. Явятся к нам сами, надо только разыскать их интерес, бормотал Эфраим ради собственного ободрения.

Румыния после войны остро нуждалась в восстановлении своих нефтепромыслов, разрушенных бомбами союзников. Но оборудование ей никто не продавал, с ним и без того было трудно в послевоенной Европе, а с коммунистическим государством из черного списка связываться и вовсе никто не хотел. Поэтому, когда некая посредническая контора «Катарина» (Ильин организовывал ее с азартом и тщанием) объявила, что готова поставить всяческие дефицитные трубы, с Ильиным охотно согласились встретиться какие-то высокие румынские люди. А что плата за это — выезд евреев, их нисколько не смутило. Вообще надо заметить, что Советский Союз был последним, кто понял, что евреями можно и нужно торговать, а коммунисты братских республик это сообразили много ранее.

— Они еще и деньги заплатили, — сказал Эфраим, — до чего порядочные люди! Их на это, правда, вынудил один итальянский банк, там были у меня приятели, но они почти не уворачивались.

Оборудование закупили в Германии и переправили в Швецию, румыны даже съездили удостовериться, что это чудо совершилось, и сполна выполнили свое устное обещание: в Израиль были выпущены из Румынии сто пятьдесят тысяч евреев.

И здесь весьма немаловажная деталь: в самом начале всей этой затеи посольство Израиля в Румынии получило тайную телеграмму от тогдашнего руководителя израильской разведки. Он уведомлял, что все мероприятие Ильин должен делать на свой страх и риск: если случится что-нибудь, Израиль от него откажется. Ибо уж очень велико было количество различных незаконных действий, которые не мог не совершить Ильин, прокручивая эти авантюры. По законам нескольких стран, в которых эти игры проходили, зарабатывал Ильин и его напарники — десятки лет тюрьмы.

Я спрашивал Эфраима уже не раз: а как его воспринимали — нет, не крупные коммерческие или политические люди, а все то отребье человеческое, с коим он не мог не связываться в разные периоды и в разных затеях. Эфраим от меня отмахивался, но не отрицал, что было много этого отребья. Они меня уважали, коротко отвечал он, я всегда исполнял свои обещания. Но мелочи какие-то просачивались изредка в его историях, и ясно становилось, как непросто жил он в эти годы.

Колеся по Европе во время Войны за независимость, те несколько людей, с которыми сотрудничал Ильин, попутно не отказывались от покупок или сделок, приносивших доход, — на приобретение оружия тратились несметные деньги, и порой их удавалось добывать на месте. В этом помогал время от времени их группе один бывший нацист (единственный, кого в своих рассказах Ильин назвал «грязным типом»), которому даже купили паспорт гражданина Чили — чтобы он мог повсюду ездить. И как-то этот тип предложил купить задешево в какой-то немецкой деревне партию бриллиантов и картины. Ехать явно выпадало Ильину (о его осведомленной страсти к живописи я еще потом расскажу). А в холле гостиницы он встретил своего старинного приятеля, одного из лучших в мире специалистов по бриллиантам, и тот немедля согласился ехать вместе. А в деревне бриллианты запросто к ним принесли в двух шапках, а еще были скатанные в трубку холсты. Глянув на камни, спутник Эфраима схватился за сердце и упал без сознания. Эфраим на машине скорой помощи довез его до Брюсселя, он пришел в себя только через сутки, но лежал в больнице много дольше. Он узнал бельгийскую огранку бриллиантов, ранее принадлежавших знакомым ему евреям — все они сгинули бесследно в газовых камерах. Картины, очевидно, были того же происхождения.