Денис Осокин - Овсянки (сборник)

бархатцы и календула раскачиваются на клумбах затона имени куйбышева. здешняя смерть сидит у себя во дворе на полувкопанной в землю автомобильной шине и смотрит как дети роются руками в песочницах — а родители их оттаскивают — некоторых детей неожиданно дергают за волосы — видимо те им ответили что-то лишнее. у нее ведь тоже где-то были запонки — смерть думает что надо бы их найти. белую рубашку отгладить и поддеть под голубую речную курточку и вытянуть манжеты — обрезать пуговицы — провертеть на их месте по еще одной щели — и запонки вдеть. кажется они были черные — с черными матовыми камнями — купленные в казани в цуме — перед отплытием в затон имени куйбышева без студенческого билета — на память сразу обо всем.

вдоль разбитой асфальтовой дороги выходящей из затона на две стороны — идущей вдоль правого берега волги на юг и север — белые чайки на полях. они как галки или как вороны или как весной скворцы — шастают по пашне или сидят в густом овсе — целыми целыми полчищами — неподвижны в любой ветер. смерть иногда приходит на них посмотреть. перейдет асфальт — поставит складной брезентовый стульчик — сядет и смотрит.

этим августом — как только нам исполнится двадцать семь лет — мы переедем из казани в куйбышевский затон чтобы здесь учиться и жить. купим у кого-нибудь голубую курточку — или ее на что-нибудь выменяем. подадим документы в семьдесят второе училище с якорями на воротах. нам скажут — что в этом году прием окончен. но мы очень попросим и нас возьмут — расскажем о своих успехах в скольжении на резиновой лодке — о горячем желании детства выучиться в речном — о своих родственниках мужского пола которые все как один капитаны или их старшие помощники. мы снимем деревянный угол с раковиной и окном — и со временем может быть его купим. привезем из казани два стула и раскладушку. здесь в хозяйственном магазине купим еще матрац — чтобы ложиться на него вдвоем — иногда — когда так получится — на раскладушку-то вдвоем не ляжешь — это ведь известно.

нам в затоне многие симпатичны. например кругловатая девушка в коричневом костюме из бухгалтерии нашего будущего училища. правда у нее сдвинутая на бок пышная прическа — но мы уговорим ее все изменить. мы про эту девушку сразу же поняли что она наша. можно сразу кольца купить. такие есть везде — хоть и нечасты встречи — а в районах у нас всегда бывает особенно много встреч. если только она не замужем — мы ведь видели ее очень давно. если все же окажется замужем — то мы просто замуж ее не позовем — только и всего. женщины здесь в затоне желанны как рыбы. они красивы и ходят туда-сюда.

мы немедленно заведем знакомство с кем-нибудь из смерти — да хоть бы с сергеем — мы ведь знаем где он живет куда ходит. будем вместе ходить и думать о любви и ее ошибках. праздновать конец навигации и ее открытие. вместе щуку в сарае коптить. часом ночевать друг у дружки. мы ему уступим матрац если ему нравится пожестче. будем одалживаться друг у друга. пускать если нужно в свои квартиры — мы его, а он наших гостей. иногда вместе съездим в казань.

в упругие утра города — в утра особенно синего неба — особенной сердечной синевы — особенно синих касаний августа — мы видим как все это уже случилось. мы гуляем и смотрим на детей и шаркаем сандалетами. мы сажаем их на качели и пускаем бежать высокими бордюрами. мы гуляем одни. мы звоним занятым подругам — говорим им нежности — они рады и просят обязательно завтра перезвонить — мы обещаем перезвонить и не перезваниваем. мы едем занимать денег на переезд в куйбышевский затон. по дороге домой от этих денег чуть-чуть отщипываем и покупаем разную рыбу и весовую морскую капусту. дома опять куда-то звоним и еще раз просчитываем все затраты. скоро наша августовская середина — день рождения и отъезд. все хорошо. воздух пахнет речной водой — а дома качаются. мы не можем оставаться в комнате долго — и вот мы снова на улице — мы поддерживаем хлопающую по боку пустую сумку — поворачиваемся на перекрестках — и отпускаем глаза:

мы несемся на ‘метеоре’ от казани в затон — и раскачиваемся из стороны в сторону. все окна забрызганы — рекой и дождем. небо серое — все размыто. еще с неделю — и оставшиеся ‘метеоры’ не вернутся из казанского речпорта — а зимующие у нас ‘метеоры’ не отчалят от мокрых пристаней затона имени куйбышева — будут подняты на стойки до конца апреля. сергей — или кто-то другой похожий — хороший ласковый спутник. до праздников в начале мая мы в казань уже не поедем. вот сейчас прокатились еще раз на пару дней — и ладно. вареные яйца и хлеб мы уже съели — и стряхнули крошки. из пластиковой бутылки почти все выпили — там был холодный массандровский портвейн. сергей наклоняется к нашему уху и спрашивает о куйбышеве. почему в честь него назвали затон? и вообще что мы о нем знаем — кроме того что куйбышевым была самара? и нам вспоминается фотография человека с красивым и умным лицом — виденная в школьных учебниках и в подаренной дедом энциклопедии о гражданской войне. да-да — это точно. — мы с радостью киваем сергею. — веселый красивый человек со странной фамилией — дружить и смеяться с ним одно удовольствие — и звали его тоже ласково и красиво — валериан.

лета так и не было. небо текло во все стороны — низко над землей. дети в свитерах жгли костры на широкой отмели — часто вскакивали — прятались под чей-нибудь зонтик. анна арсентьевна кричала их домой — но дети не слушались. деревня лупья такая маленькая. ей хватило бы и маленького лета — то есть обычного северного — с мошкарой и простудами — лета-прилета.

саше было одиннадцать лет. он подумал: скоро увезут в школу. вон уже в каждом доме едят бруснику и клюкву. надо чтобы лето было — среди клюквы — а то глядя на нее плакать хочется. и брусничные пироги невозможно глотать — уж больно вкусно — но в каждом куске осень и утрата самого хорошего. мать спрашивает: ты чего ревешь? скажешь ей: насморк — оттого что на улице холодно. не буду ничего есть. и в школу я не поеду — и вообще никуда не пойду и не поеду… — и губы у саши дрогнули.

детей увезли в соседний керос — там и школа и интернат. когда туда плыли на большой лодке — восемь детей с провожатым — саша глядел как несется серая вода. в сумках у каждого были ягодники от родителей — и варенье.

школа сообщавшаяся с жилыми комнатами была двухэтажной деревянной длинной. саша жил в комнате с мальчиками: трое как и он сам — из лупьи — пятеро из других еще более мелких деревень. девочки жили напротив. света — которая саше нравилась — не жила в интернате — она была местная. в классе саша на нее смотрел и думал: не буду ее любить. учительница диктовала: и поспевают ягоды — морошка черника клюква…