Денис Осокин - Овсянки (сборник)

если б глаза михаила могли просматривать трассу огибая все повороты — он бы увидел как километрах в шести в сторону морков движется веня — физкультурник вениамин — друг его очень славный и по линии жены близкий родственник. да и вениамин если бы оглянулся и так же поогибал глазами — увидел бы на кастрюле сидящего шурина мишу в жреческой белой шапке — и тоже бы удивился. но михаил не знает что вениамин решил посвятить новым ботинкам его отца свой долгий пеший проход ‘шиньша — морки’. не знает и веня что михаил ради них же вкусную уху его сестры на дорогу вылил. и мельница неподалеку — тоже у дороги. михаил думает: а что это там жужжит? — сегодня же суббота. там виталий семенович в честь капитоновых новых ботинок вовсю работает — из мешков засыпает сверху зерно — снизу вяжет мешки с мукой. и фураж и отруби. одному несподручно — надо вдвоем — так и бегает по железной из арматуры лестнице — вверх вниз. михаил разулся — снял сапоги — носки. на самой границе сидит земли и асфальта. иногда встанет — белой-белой босой ногой землю трогает — о теплый асфальт чешет.

толина жена — тоже людмила — быстро открыла и сняла замок с двери магазина — опустила на ступеньку длинную щеколду — оба зашли. это обычный сельский магазин — в котором по одну руку от кассы растительное масло консервы томатная паста и вермишель — по другую ночные рубашки тетради ножи волчки мягкие игрушки и вот пожалуйста например корнеудалитель. вот он вот он. — людмила почти закричала мужу — забежала за прилавок — и уже оттуда протянула его толе. — ну что скажешь? толя корнеудалитель вертит смотрит — не знает что и сказать. а что тут говорить — ну пусть будет. винт которым нож крепится к палке не до конца вкрученный — ну дома вкрутим. смотрит на жену — а жена такая радостная перед ним за прилавком стоит. толя улыбнулся — ладно возьми. людмила отвечает: как возьми? ты его у меня купи. толя расхохотался: а у меня денег нету. людмила ему протягивает свои — на вот. толя говорит: дайте мне люда пожалуйста корнеудалитель. люда говорит: тридцать пять рублей заплатите. толя протягивает: держите. люда руку протянула — и толя ее схватил. медленно-медленно солнце течет в магазин — всеми незакрытыми окнами — на крыльце кто-то громко стучит — стряхивает с сапог комья апрельской жижи. толя вышел из магазина — и идет — корнеудалитель несет под мышкой — с которым теперь никогда не расстанется. думает: умру — на могилу попрошу воткнуть. боже как сладко было. морщит вдруг лоб — думает: может нужно его отдать капитону — раз уж он старший в роще? — пусть всегда в руках держит вместо рябинового посоха. остановился: нет не могу — иногда давать может буду. движется дальше — к дому — погруженный в большие сомнения.

а в это время в морках на рынке сапуньжинская люда держит под руку капитона — спрашивает веселую молодую тетеньку — уронившую на плечи платок — раскутавшую рыжеватую голову: а сколько у вас ботинки стоят? — а вам какие — коричневые или черные? капитон кивает. — черные? капитон мотает головой. — коричневые? капитон кивает снова. тетенька берет коричневые ботинки на липучках и говорит: вот примерьте дядя капитон — на липучках-то ведь удобнее. вы меня не помните? я из нижней юплани люба. вы мое полотенце вешали в кужерской роще. берите — они хорошие — стоят пятьсот рублей. примерьте! капитону дает двойную картонку — чтобы встал обеими ногами и переобулся — очень грязно везде. капитон наклониться не может — мешает не гнется тулуп. люда ему тулуп расстегнула — снимает совсем — и держит. в красном свитере худенький капитон стаскивает сапоги — обувает ботинки — застегнул — выпрямился. люба спрашивает: хорошо ли? капитон говорит: да вроде. люда кивает: очень красиво. капитон опять наклонился. липучки — чик чик — расстегнул. чик чик — застегнул липучки. говорит: мы берем их. люба обрадовалась: а я вам еще для них дам бесплатно крем и обувную ложечку. достала из-под прилавка ослепительно белую пустую коробку. крем достала — с поролоновой губкой в крышке. желтую пластмассовую маленькую ложку. капитон сказал: вот спасибо. кугарня за рынком пятый стаканчик после выпитого кофе в коробку для мусора кинула.

сколько времени? двенадцать почти. а автобус на шиньшу из морков в два. можно конечно на трассу идти — проголосовать — все всегда так делают. но капитон скорей уезжать не хочет. вышел на улицу с рынка. и людмила с ним. она тоже на рынок приезжала — за кофточкой. что искала — не нашла. только мыло одно купила — и стиральный порошок какой-то. сапуньжа сразу после шиньши — значит им на одном автобусе ехать. люда тоже никуда не торопится. и они с капитоном отправляются по моркам гулять. ходят-ходят — во все магазины заглядывают. и в хозяйственный — и в аптеку — и в фотомагазин — люда купила там пленку ‘конику’. на улице у палаток кофе пьют — что-то едят — тоже наверно что-нибудь в тесте. в одной руке капитон-кугыза держит палку — в другой коробку завязанную шнуром. кугарня на ходулях ходит за ними — а иногда без ходуль. тулуп капитон обратно надел — не стал застегивать. на люде рыжая набитая пухом куртка — с забрызганным низом — красивые сапоги — и шерстяные колготки — а шапку она еще сняла на рынке — волосы люды тоже рыжевато-светлые — как у любы — на плече с блестящей застежкой сумка — в руке с твердыми ручками черный пакет. капитон думает: если бы не люда — не знаю вышел бы с рынка живым? — а если б и вышел — нашел ли бы обратно в шиньшу дорогу? — или бы люди как ребенка домой повезли? люда жмурится.

непонятно как у них это вышло — но они опоздали на свой автобус. видно очень им нравились эти теплые субботние морки — с двух- и даже пятиэтажными кое-где домами — с флагами на зданиях районной администрации и районного суда — со школами и 24-м училищем — с киосками и бензоколонками. и повеселевшему капитону приятно иногда думать что он здесь хоть не имеет кабинета — а тоже старший — и вот его столица — и что моркинские его любят. приятно улыбнуться воспоминанию о том — как стоял в рощах лет десять назад в медицинском белом халате от родственницы-фельдшера — и младшие жрецы в них же стояли — не было когда-то отороченной рябиновыми жилами белой священной одежды. и слепая жена алена которая сейчас как всегда сидит на лежанке за печной занавеской и невидимо смотрит в белую печь воспоминанием смешит капитона: ух здоровый был — как медведь… — это он о жене так — по-русски зачем-то думает — и видит фотографию алены-невесты в тяжелых нагрудниках с семейным серебром — с такими толстыми к свадьбе украшенными ногами… так и проходили — просидели на лавках на пакетах. на автостанцию пришли — автобуса уже нет. в семь вечера только будет. ну ладно — чуть-чуть постояли — и к трассе пошли. сразу поймали идущую в параньгу уаз-буханку — сели поехали. капитон впереди с водителем — людмила сзади. минут через десять с ними разминулся вениамин — к моркам почти что бегущий. капитон удивился — но не стал просить водителя посигналить или притормозить.