Вера Копейко - Лягушка под зонтом
- Название:Лягушка под зонтом
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вера Копейко - Лягушка под зонтом краткое содержание
Однако сначала ей необходимо найти старинную реликвию одного из северных племен - бесценный тотем атабасков, выточенный из мамонтовой кости. Но где искать пропавшую много лет назад святыню?
Поиски тотема приводят Ольгу к Никите Дроздову. Никита буквально с первого взгляда в нее влюбляется. Ради Ольги он готов на все
Но как признаться ей, что на самом деле ему известно о судьбе исчезнувшей реликвии гораздо больше, чем можно предполагать?..
Лягушка под зонтом - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сердце замирало, боялось стучать слишком громко – мама рассердится. Может быть, у этих детей даже сердце лучше, чем у него? Он восставал до истерики.
Ирина Михайловна в сердцах бросала:
– У тебя дырка в голове. Все, что ни говорю, в нее проваливается. Ладно, сиди со своей разлюбезной Натальей Петровной.
Он до сих пор помнит свой захлебывающийся крик.
– Неправда! Неправда! Все ты врешь! Ты всегда врешь! Вот. – Он колотил себя по голове кулаком. – Она круглая, вся голова круглая! Нету дырки!
От ярости он вырвал клок волос. Он помнит, как стоял и держал его перед собой. До сих пор он видит глаза Ирины Михайловны, темно-карие от ужаса. Он ждал, что она кинется к нему. Обнимет, положит руку ему на темя, скажет, что на самом деле нет никакой дырки.
Но она повернулась и убежала.
Наталья Петровна обняла его, прижала к груди. Она гладила его по голове, шептала:
– У тебя хорошая голова... Ты умный... Очень... Я люблю тебя... Ты мой... ты самый замечательный мальчик. Я видела, как ты вчера красиво написал в тетрадке. Сегодня ты напишешь еще лучше.
Он расплывался в самодовольной улыбке. Никита знал, что нравится Наталье Петровне, ему тоже нравилось в ней все: ее гладкие волосы, темные глаза, ненакрашенные губы, небольшие руки без царапучих красных ногтей. Ему нравились ее понятные слова, а смысл тех, которые он не знал, она объясняла.
Когда она приходила из магазина, он вскакивал, бежал к ней, обнимал за шею. От нее пахло клубничным мылом, так похоже на настоящую ягоду, что он легонько кусал Наталью Петровну за шею, воображая, что это клубничный бок.
– Не ругай его, Ира, – услышал он однажды, как она говорила матери. – Не надо...
Никите было уютно самому с собой, ему не нравилась толпа на школьных переменах. Дети и внуки «непростых отцов» – Ирина Михайловна отдала его в особенную школу – толкались и пинались, как звереныши. Они так громко кричали, что ему хотелось заткнуть уши навсегда. От запаха буфетных котлет, жареного лука, чипсов, воздушной кукурузы его мутило.
– Ира, – услышал он как-то вечером через дверь спальни, – у Никиты очень тонкое обоняние. Он мог бы стать специалистом, каких мало. Тестировать духи или чай. Как ты думаешь?
Ирина Михайловна засмеялась.
– Если бы он остался там, где родился, – он услышал фразу, смысл которой тогда не понял, – это, конечно, была бы завидная карьера. Нет, запомни, Наташа, Никита, – это Дроздов-третий. Он будет как его дед и как отец. Историк культуры – Никита Тимофеевич Дроздов. Академик. Как, нравится?
Потом мать уехала в Индию на стажировку. Ей стало не до Никиты, который отказывался ходить в школу. Наталья Петровна увезла его в Храмцово.
16
Когда Никита вспоминал свою жизнь в Храмцово, он всегда ловил себя на том, что улыбается. Так широко, так искренне, как его отец на фотографии. На ней Дроздов-старший в походной штормовке, капюшон надвинут на глаза. В руках он держит пермского бога...
Эта фотография всегда стояла на письменном столе, за которым сидел Никита. Сейчас, отметил он, все реже. Незачем.
Никите в Храмцово нравилось все. Жить в старом доме, учиться в сельской школе, где в коридорах пахло сухими травами, старым деревом, а над ухом не гремели электрические звонки. Вместо них – тонкий голос валдайских серебряных колокольчиков. Завуч школы, физик, собирал их. Потом, как он сам говорил, покумекал немножко, подсоединил куда надо, поставил таймер, и они работали.
Никита закончил школу в Храмцово. Когда пришло время поступать в университет, объявилась Ирина Михайловна.
Все шло так, как задумано. После университета Никита остался на кафедре, ездил в экспедиции по тем же местам, что дед и отец. Он защитил диссертацию по пермской скульптуре – легко. Полные шкафы дедовых и отцовских материалов, коллекция «образцов материальной культуры», как официально назывались фигурки.
Все переменилось в одночасье, как всюду вокруг. На кафедру пришли другие люди, Никите предложили работать на один музей – экспертом, потом на другой.
Однажды Ирина Михайловна приехала домой и обнаружила, что сын и Наталья Петровна каждый день варят гречку.
– Вы так ее полюбили? Или это новая диета? – Она с любопытством оглядела Никиту, который никогда не был худым.
– Никита без работы, Ира, – сказала Наталья Петровна, – а моя пенсия... – Она махнула рукой. – Здесь давно все не так, Ира.
Ирина Михайловна ушла в кабинет мужа и не положила трубку телефона, пока не услышала то, что хотела.
Она вернулась к пятичасовому чаю.
– Хоть чай без гречки, – насмешливо бросила она, оглядев стол. – Но я все вам устроила, – объявила она. – Никита, завтра ты выходишь на работу. Фирма «Милый дождик», это если перевести с английского, – усмехнулась она. – Торговля зонтами. Хозяин – мой знакомый. – Она вздохнула. – На самом деле у вас здесь многое... очень многое... по-другому. – Она пожала плечами. – Даже подумать не могла. Пока посидишь там, потом я займусь тобой.
Ирина Михайловна говорила быстро, не позволяя ни звука вставить между словами. Она всегда так говорила.
Хозяин платил не много и не мало. Но и работа такая – сиди, жди, когда приедут за партией зонтов. Иногда он просил Никиту отвезти коробку зонтов по какому-нибудь адресу. Никита садился в машину фирмы с надписью на боку аршинными буквами: «Милый дождик». Надпись смущала, но недолго, на автомобильных боках он читал такое, что можно руль выпустить из рук, если расслабиться.
Довольно скоро Никита привык к ангару, никто его не видел, мало кто тревожил. Он сидел за столом, слушал стук дождя по сферической крыше, удары ветра о металл. Он спрятался от всего и от всех.
– Промчалось лето стрелой из арбалета, – услышал собственное бормотание. – Настала осень – хлеба просим.
Что это с ним? Давно не запоминал стихи. Но разве это стихи?
Он постучал пальцами по столу, пытаясь вспомнить. Ну конечно, это из тетрадки, которую нашел в портфеле Натальи Петровны. Значит, когда-то она писала стихи?
– Про-мча-лось ле-то... – Он отстучал пальцами в такт. Потом убрал руки со стола, безвольно опустил. Они болтались по бокам рабочего кресла. – Пром-ча-лась жи-знь, – пробормотал Никита, вернул руки на стол. Он взял карандаш, который когда-то Наталья Петровна подарила ему – толстый, очень. Он писал красным жирно. Им легко помечать коробки.
Никита вертел его в руках. Да, промчалась ее жизнь, которую она потратила на сочинение. Только не поэмы, а его. Она сочинила из Никиты Дроздова Барчука. Залюбленного, зависимого, ленивого.
– Никита, как ты говоришь? – морщилась мать. – Окаешь, будто волжский бурлак позапрошлого века... – Выйдя за дверь, Ирина Михайловна забывала, что слышала и что сказала. Она бежала дальше.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: