Вера Копейко - Лягушка под зонтом

– Я поняла, что заболела Арктикой, – нарочито шумно вздохнула Ольга.

– Лечиться надо, если болеешь, – проворчала бабушка. – Ты жила там с родителями. Это все другое. Ты была девочка, за себя не отвечала. Хорошо любить Арктику, когда все вокруг любят тебя за то, что отец и мать доктора. А Зоя? У нее что ни день, то проблема. Она там то своя, то чужая. Одна идея с атабасками сколько крови ей самой взбаламутила и другим.

– Ты знаешь об этом? – удивилась Ольга.

– Еще бы нет. Ее покойная мать рассказывала. Откуда-то Зое стало известно, что их род явился на Таймыр то ли из Канады, то ли из Америки. Да записались бы ненцами или долганами. Какая разница! Там земли немереные.

– Зоя Григорьевна объяснила почему.

– Даже слушать не хочу. – Бабушка подняла руки, заткнула уши. Потом убрала и сказала: – Гордыня, больше ничего. Ну ладно, ее дело. Но ты-то что там найдешь? Или кого? За Куропача замуж выйдешь?

– Ха-ха, – прохрипела Ольга. – А ты знаешь, какой он стал богатенький?

– Куропач-то? Откуда ты знаешь?

– Помнишь, я ездила в Германию с таймырской делегацией...

– А-а, когда тебя Зоя переводчицей пристроила.

– Да, тогда. Не он сам, другие рассказывали, что наш Хансута Вэнго стал весьма состоятельным бизнесменом. Между прочим, вчера он мне позвонил, пригласил встретиться.

– С чем и поздравляю, – усмехнулась бабушка. – Надень бордовые штаны. Проверь, может, на такой цвет не только сороки ловятся.

– Ох, ядовитая вы особа, Валентина Яковлевна. – Ольга покачала головой.

– Не без этого. Но я все-таки хочу знать, что ты будешь делать у Зои?

– Учить истории детей атабасков, – твердо ответила Ольга.

– Флаг тебе в руки, – махнула рукой бабушка. – Теперь дай мне поесть.

– Ты мне нравишься, – сказала Ольга.

– А вот ты мне все-таки не очень. – Накрашенные губы поджались.

– Да чем я тебе не нравлюсь? Я ведь так похожа на тебя.

– Была бы похожа, занималась бы делом.

– Ты имеешь в виду наш мыльный бизнес? Продолжать его?

– А хотя бы и так. Нам с тобой грех обижаться на мыльное дело.

Ольга поморщилась:

– Душа просит чего-то... просторного.

Бабушка вздохнула:

– Значит, я совершила ошибку. – Она картинно уронила голову на грудь. Рыжие перышки упали на переносицу. – Я сузила твой мир. – Нос дернулся, как у кролика, который обнюхивал травинку.

– Не умаляйте свои достоинства, уважаемая Валентина Яковлевна. То, что вы предложили, держит нас на плаву.

– Ладно, кончаем игру в бадминтон. Лучше скажи, мы успеваем выполнить Зоин заказ? Когда у них последний пароход? – Шутливость тона исчезла. Теперь говорила чиновница, которая знает, что такое сроки.

– Для нее осталось доварить чуть-чуть. Кое-что упаковать. Завтра поеду за этикетками, – тоже серьезно объясняла Ольга. – Но вот с нашей мадам Савоськиной неважно... – Валентина Яковлевна вскинула голову. – Наша драгоценнейшая Любовь Борисовна Савоськина пригрозила выставить штраф.

– Что! Сейчас я ей позвоню! – Рыжие перышки заплясали над ушами. – Подумать только, как она смеет! Когда сидела в моем кабинете, то...

Ольга усмехнулась. Она заметила с грустью, что люди в бабушкином возрасте ошибаются на свой счет. Прежнее влияние, которым обладали, они считают вечным. Но Любовь Борисовна Савоськина, которая стала их мыльным дилером, давала понять все чаще, кто от кого зависит. Ольга думала, что пора или поменять ее, или самим стать себе хозяевами – от начала процесса и до конца. Но теперь в этом нет необходимости. Она уезжает на Таймыр.

– Не горячитесь, гражданка Скородумова, – тоном гаишника пригрозила Ольга. – Мыло с геранью не получилось. Это правда.

– Я виновата! Рассиделась на природе, приехала бы раньше, – всплеснула руками Валентин Яковлевна. – У тебя же перед глазами не мыло, Ар-рктика! – пророкотала она. – Да кто же знал, что ты уже вещи собрала!

– Не собрала, – смеялась Ольга, наблюдая за мгновенными переменами в лице Валентины Яковлевны. – Только без заламывания рук, – предупредила Ольга.

Валентина Яковлевна успокоилась быстро.

– Что ж, как говорят умные люди, даже после плохого урожая надо сеять, – вздохнула, улыбнулась. – А мы чем хуже? Тоже умные.

Все началось в тот день, когда Ольга заявила, что пусть ее режут на сорок восемь частей, но никогда больше и никому она не будет вдалбливать в голову, что такое «их либе дих». Бабушка сказала:

– Я знаю, что делать. Но договоримся сразу. Наше новое занятие не поражение в жизни. Просто ее новый этап.

– Ты настоящий педагог, – рассмеялась Ольга. – Но мне интересно – что это?

– Наше занятие принесет неплохие деньги, – продолжала завлекать ее Валентина Яковлевна.

– Рассказывай, не тяни. – Ольга помнит, как покраснела от нетерпения.

– Сейчас, – сказала бабушка и вышла.

Через минуту вернулась с коробкой. Открыла и выложила на стол куски мыла. Ольга сто раз видела ее коллекцию, а это была часть ее. Перебирала в детстве, нюхала. От нечего делать рассматривала. Бабушка рассказывала, что в ее жизни были моменты, когда мыло исчезало из магазинов, но она не прикоснулась к «собранию мыльных сочинений».

– Вот здесь мыло ручной работы, – добавила она.

– А какая разница – ручной или фабричной? – Ольга повернулась к Валентине Яковлевне, которая осторожно вынимала из большой коробки свои сокровища.

– Сейчас люди хотят всего натурального. Экологически чистой еды, экологически чистого питья...

– Экологически чистой любви, – фыркнула Ольга.

– И ее тоже, – в тон ей согласилась Валентина Яковлевна. Кстати, у меня появились кое-какие мысли на эту тему.

– Давно? – насмешливо спросила Ольга. – О любви?

Ее бабушка, конечно, лихая особа. Но кто мог подумать, что ее занимает эта тема? Ее муж покинул этот мир еще в прошлом веке.

– Не отвлекайся, мы говорим о другом. Знаешь, сейчас самое время исполнить мое детское желание – варить мыло.

– Но, уважаемая Валентина Яковлевна, – с наигранным пафосом заговорила Ольга, – разве вы химик? Насколько я знаю, вы преподавали странный предмет под названием «обществоведение».

– Преподавала, недолго, – подтвердила она.

– Потом вас продвинули дальше, выше, вы стали чиновницей в министерстве просвещения. Я ничего не перепутала?

– Нет. Но мыло – моя любовь. Я знаю о нем все. Тебе известно, что мой прадед варил мыло и возил его на ярмарку. Я показывала тебе труд краеведа, который прислал мне брошюру об Алексеевской ярмарке. Она проходила в позапрошлом веке в городе Котельниче. Там упоминается его имя. Допускаю, что ты подержала ее в руках, но не открыла.

– Не открыла, – призналась Ольга.

– Так вот, натуральное мыло ручной работы – это не просто средство для очистки кожи. Оно для очищения души от дурного настроения. Если, конечно, в мыле есть природные органические эфирные масла.