Юлия Любимова - Фирменные люди

– Ну что, купила?

Я опешила.

– Что? – Я попыталась незаметно кашлянуть, чтобы исчезла сонная охриплость голоса.

– То, что ты мне обещала!

Я тут же стала соображать, что же такое я ему наобещала? Наверное, что-то ужасно важное, если Ринат звонит ни свет ни заря. Сонные мысли путались, голова не желала включаться.

– Честно говоря, Ринатик, я закрутилась что-то. Каждый вечер задерживалась на работе допоздна, а потом еще готовлюсь к защите. Мне ведь скоро кандидатскую защищать... – начала оправдываться я.

Хотя чего оправдываться, так оно и было.

– А знаешь, в Евангелии от Луки говорится о двух сестрах Лазаря – Марфе и Марии, – строго сказал после короткой паузы Ринат. – Они принимали Христа в своем доме в Вифании. Христос читал проповедь ученикам. Марфа суетилась, бегая с посудой и накрывая на стол. Она прикрикнула на Марию недовольно: «Что сидишь? Помогла бы мне!» На что Христос указал ей: «Ты о многом заботишься, а одно лишь надо». Ты поняла, о чем я?

– Честно говоря, не очень.

– О разных жизненных установках.

Я, конечно, слышала эту историю, но из уст Рината она прозвучала особенно нравоучительно. Возможно, он думал, что смысл притчи в том, что я долж–на работу бросить и внимать голосу Бога, а я думаю – в том, что не следует превращать суету в главное занятие.

– У человека могут быть очень важные дела, Ринат, обязательства перед другими людьми, – сказала я. А сама подумала: «Вот не было печали... Придется купить. Он ведь не отстанет».

– Веры нет. Вот в чем проблема!

– Почему нет? – вздохнула я. – Откуда такая уверенность?

Он не унимался.

– Я, между прочим, татарин! – с расстановкой сказал Ринат. – А верю в Господа Иисуса Христа, в церковь хожу, пост соблюдаю. А знаешь, почему? Потому что у меня есть характер.

Я пыталась понять, чего он, собственно говоря, хочет от меня добиться? Почему все время показывает свой дурной нрав, и это, к слову сказать, нравится мне все меньше и меньше?

Я вычитала в одной умной книжке, что характер – это гири на ногах человека. Невозможно расти над собой, если вы ограничиваете себя программой поведения. Вы предсказуемы, легкоуязвимы и – что хуже всего – обречены тратить уйму сил и времени на соблюдение дурацких надуманных правил, чтобы соответствовать генеральной линии. А человек, который живет сердцем, всегда открыт и свободен. Я разозлилась, что Ринат разбудил меня, читает дурацкие нотации, да еще требует покаяния в совершенных промахах и ошибках. Какое Евангелие в восемь утра? В самом деле, не послать ли мне его к черту?

Я постаралась побыстрее закончить неприятный разговор и снова нырнула под гостеприимное пуховое одеяло.

Началась новая рабочая неделя, я закрутилась, как белка в колесе, и, конечно, забыла о данном обещании. В четверг, выйдя из метро, я увидела человека в черной рясе с деревянным ящиком на шее и тут же вспомнила свой разговор с Ринатом. Я решила дойти пешком от метро «Шаболовская» до Донского монастыря и наконец приобрести Евангелие. Я поплелась вдоль трамвайной линии, размышляя, зачем мне это надо, но так и не пришла ни к какому решению.

Подойдя к воротам монастыря, я увидела, что половина церковных палаток уже закрыта. Я взглянула на часики и поняла, что сегодня мне приобрести заветную книгу точно не судьба. Рабочий день монастырских служб кончился.

Несолоно хлебавши я поплелась домой, размышляя о том, когда бы могла повторить этот подвиг и нужен ли он мне вообще.

Ринат позвонил с инспекцией точно на следующий день – и опять не вовремя. Я жутко опаздывала на занятия и бегала по квартире с надкусанным бутербродом в руке, одеваясь и завтракая одновременно. Мечась словно угорелая между ванной, шкафом и прихожей, прыгая перед зеркалом в одном сапоге, я пыталась рассказать ему, что чуть было не приобрела заветную книгу, но удача отвернулась от меня. Заверила его, что сделаю это в самое ближайшее время, пусть он не беспокоится, Евангелие я куплю, прочитаю и нам будет о чем с ним поговорить.

Судя по недовольному пыхтению в трубке, Ринат не очень-то верил моим обещаниям.

– Ничего не достается без труда, – нудил он.

– Угу! – Я наконец-то застегнула молнию на левом сапоге и теперь прыгала в правом.

Рината было не унять.

– Книгу жизни надо читать каждый день – и в принципе ее одной достаточно. Вся современная литература – от лукавого, а семь заповедей, – он тяжело вздохнул, – это же картина мира, истина в последней инстанции и руководство к действию.

Мне даже показалось, что он закрыл глаза, увлекшись своими разглагольствованиями.

– Это же картина мира, истина в последней инстанции и руководство к действию...

Я надела сапоги и открыла входную дверь.

– Извини, Ринатик, больше не могу говорить. Убегаю!

Он пообещал позвонить очень скоро.

Теперь уже некуда было деваться.

Утром в субботу я отправилась выполнять «задание». Но я не купила книгу, потому что стекло в нужной палатке было прикрыто табличкой: «Перерыв 15 мин.», во второй палатке Евангелия не было, в третьей мне сказали, что у них учет.

Евангелие я купила совершенно случайно на выходе из метро.

Главный бухгалтер Вика собиралась в декрет.

Перед уходом она выкрасила волосы в рыжий цвет, и теперь ей очень бы подошло клетчатое кепи с помпоном и огромные ботинки с загнутыми носами – вышла бы колоритная клоунесса с огромным животом вполне приятной наружности.

Последнее время Викуле стало совсем не до работы. Видимо, гормон вышиб из нее весь креативный запал, она бывала в офисе по два-три часа в день, занималась исключительно тем, что подписывала какие-то бумажки, и еще непонятно чем. С производственными проблемами к ней обращаться стало бесполезно. Наша Виктория Геннадьевна всегда была неопределенного большого размера, о сроках ее беременности мы могли только догадываться, сама же она держала рот на замке. Вследствие всего этого она могла уйти в декрет неожиданно, хоть завтра, а зачем человеку, отправляющемуся в декрет, вникать в суть наболевших рабочих проблем? Ему все это, как говорится, уже фиолетово.

Однажды так и случилось. В один прекрасный день, постучавшись к ней в кабинет и не получив ответа, я поняла, что неизбежное свершилось. Нам объявили, что Виктория Геннадьевна в декретном отпуске и будет скорее всего через год.

На следующий день Нина Киприянова представила коллективу новую сотрудницу, которая назвалась незамысловато – Светиком.

Ничего не объясняя, Нина с комфортом расположилась в Викином кабинете, назначив Светика своим заместителем. Коллектив впал в оцепенение. Все еще надеялись, что это ошибка, ведь от таких перемен не ждали ничего хорошего. На всякий случай про Нину никто ничего «такого» не говорил.