Юлия Любимова - Фирменные люди

Серьезных причин было предостаточно, но мне не хотелось вступать с ней в дискуссию. По существу, Вике не было никакого дела ни до нашего отдела, ни до сотрудников лично. Хотела бы что-нибудь изменить в работе подразделения, не с чая начинала бы.

Видно, Карина Мухамедовна накрутила ей хвост, прочитав в ее глазах тоску по брошенному ребенку. И Вика, чтобы продемонстрировать свой трудовой задор, сразу начала стратегическое наступление.

– Я знаю, что отдел продаж самый тупой, – ответила мне Вика. – Но я не желаю, чтобы по конторе про мой отдел бродили разные слухи. Я хочу, чтобы сотрудники, приходя на работу, занимались работой, а не чаепитиями, каталогами с тряпьем и хрен знает чем.

Этот «хрен» звучал у нее постоянно. «Хрен» было ее слово-джокер, которым она подменяла все, в чем не хотела разбираться. Вика также подчеркнуто небрежно называла фирму конторой, а нас, естественно, девочками. Наверное, так, принижая все и всех, удобнее было руководить. Скорее всего в ее жизни не оказалось человека, с которого можно было бы взять пример, как общаться с подчиненными. Наверное, ее унижали и дома, и в школе, тыкали носом в институте, я уж не говорю о работе. Может быть, слишком авторитарная мама подавляла нашу будущую начальницу, не давая ей почувствовать себя сильным, самодостаточным человеком. Скорее всего она до сих пор звонит своей Вике, требуя продиктовать название замечательного нового лекарства, рецепт кулинарного блюда или напоминает о давно обещанном визите вежливости. Возможно, солидная Вика до сих пор не может «сбежать с детской площадки» и действует с постоянной оглядкой на маму. И эта руководящая долж–ность – просто еще одна неудачная попытка доказать матери, что она взрослая девочка и может обойтись без ее советов.

«У тебя, Вика, в подчинении двадцать человек, – думала я, глядя на разглагольствующую начальницу. – Ты, конечно, можешь вызывать нас на серьезный разговор в свой кабинет, можешь отдавать распоряжения, хвалить или журить, но ты, словно чего-то опасаясь, не хочешь видеть в нас людей, подобных себе. А мы такие же, как и ты. Мы рано или поздно догадаемся, что все это – обычная детская игра в шахматы, где пешки, безусловно, твои подчиненные, но право голоса-то у них никто не отнимал. Мы отличные специалисты. Любая из нас может сделать карьеру на какой-нибудь другой фирме или просто уволиться и жить в свое удовольствие, удачно выйдя замуж. Не надо бросаться специалистами, Вика. Пробросаешься...»

Я не сомневалась, что она без труда может заменить меня двумя новенькими, и, в сущности, в ее списке сотрудников ничего, кроме имен, не изменится. «А что? Вот сейчас возьму и напишу заявление об уходе, – мелькнула у меня задорная мысль. – И гора с плеч...»

Словно бы угадав мои тайные мысли, Вика сделала строгое лицо.

– И еще. Лично от тебя, Юля, я жду предложения, как нам реорганизовать систему по авансовой отчетности. Давно пора этим заняться. Карина Мухамедовна просила меня набросать свои соображения и высказать свежие мысли, что, на мой взгляд, еще можно сделать для улучшения работы в подразделении... Ну, там, карты корпоративные выдать или еще что-нибудь придумать...

Я молчала. Конечно, я могла бы оказать ей посильную помощь в предстоящей реорганизации, но в ее интонации было что-то угрожающее и обвинительное. Мне показалось, что Вика борется со мной и не хочет принимать в свою команду. Как будто до сих пор не может мне простить того, что я осмелилась выбивать себе контракт. Кстати сказать, безрезультатно. Я мысленно усмехнулась. «Значит, я была права – Карина вставила тебе семиведерную клизму со стеклом. Ты и без того дрожишь от страха перед будущим, потому что отвыкла от начальства и рабочей суеты, бессонные ночи и детский плач до пяти утра дают о себе знать. Вон какие у тебя тени под глазами. Потребуется еще целый год, прежде чем твой ребенок научится бегать, уверенно держать ложку и не ронять все подряд из рук, в три года он сможет облачать свои бесконечные „хочу“ в приемлемую форму, а не орать белугой, валяясь по полу. Годика через три с ним можно будет договориться. Но только через три года!

А вдруг начальство разозлится на тебя и уволит, прежде чем ты поставишь ребенка на ноги? Ты ведь не сможешь жить только на зарплату мужа, оттого что еда нынче дорого стоит, а хочется еще построить теплый дом с пластиковыми окнами, винтовой лестницей и пищевым блоком. Ты чуть постарше остальных, а выглядишь как сорокотонная бомба, заедающая внутренний дискомфорт тортами и жареным мясом. Это твой крест – являться на работу вовремя, раздавать щелбаны допустившим ошибки бухгалтерам, а дома за ужином жаловаться муженьку, что ты устала как собака от этих тупиц, чтобы ему и в голову не пришло тормошить тебя, лежащую на супружеском ложе словно куль с картошкой, добиваясь жгучих любовных ласк».

Я бы могла сказать Вике так: «У тебя, дорогая, есть все основания нас ненавидеть. Мне очень жаль. Но Карина просила лично тебя подготовить соображения, ты и готовь...»

– Не знаю, – сказала я. – Смогу ли я...

Однажды я уже отказалась от должности главбуха. А может быть, зря? Работала бы сейчас в ювелирном магазине и горя не знала? За прошедший отрезок времени я много чему научилась и здорово выросла в профессиональном плане. Теперь меня не испугаешь перерасчетом и двойной бухгалтерией. Теперь я все знаю, умею и других научить могу.

Если бы мне предложили выбрать себе начальницу, например одну из двух: Вику или Наташу, я бы не задумываясь выбрала Наташку. Ей бы по крайней мере не пришло в голову упрекать меня, что я на работе пью чай. А кто не пьет? Что, две чашки чая, выпитые второпях перед монитором, вместо полноценного обеда столкнут французскую фирму «Франсье» в финансовую пропасть? Не думаю. И вообще, мы с Наташкой неплохо бы ладили, а главное, доверяли бы другу другу. Иначе в маленькой фирме нельзя. Наташкина деловая хватка мне всегда нравилась, хоть она и торгует паленым золотом.

Вечером, придя домой, я опять вспомнила Наташку и набрала ее номер. Меня охватила ностальгическая тоска по ушедшим временам. Я приложила трубку к уху и услышала мужской баритон:

– Слушаю вас.

Я, чуть заикаясь, попросила к телефону подругу.

– Наташа в Турции, – прозвучало в ответ.

Значит, у Наташки дела идут неплохо! Магазин ее не обанкротился, а дома ждет умопомрачительный голубоглазый красавец. В этом я даже не сомневалась, у Наташки особый талант выбирать и знакомиться с атлетически сложенными голубоглазыми мужчинами.

Мне и в самом деле вдруг страшно захотелось уволиться. Я пришла домой и, не зная, чем заняться, позвонила подруге.

– Привет, Валюшка.

– Сколько лет, сколько зим! – обрадовалась Валя. – Ну, как ты?