Глеб Шульпяков - Общество любителей Агаты Кристи. Живой дневник

Да и каков язык Дубровника? Аристократический итальянский? Официальная латынь? Славянские диалекты? Иван Гундулич – тутошний Ломоносов – утвердил хорватский, нагундуливши в XVII веке эпос о битве с османами. Теперь он стоит на площади имени себя – но лишь голуби проявляют к нему интерес.

Будем считать, что Дубровник – это сценарий для идеального романа. В котором участвуют одна синагога, одна мечеть, один Рафаэль (фальшивый), одна главная улица (бывший канал), один Влах, один враг, один герой, один поэт, один купец.

И прекрасная куртизанка.

Что до истинной, а не сценарной, подлинности Дубровника, то мы находим его совсем в другом месте. Блуждая по дворцу ректора, я разглядываю портреты местных аристократов. Я смотрю на красивых женщин с темным, чуть испуганным взглядом. На носастых мужчин с печальными лбами. Странно: здесь, в старинной галерее, меня не покидает ощущение, что все эти лица мне знакомы. Ну конечно! Консьержка из отеля, продавщица из лавки зеленщика, шофер автобуса и вчерашняя официантка – все собрались под одной крышей.

И тут мы подходим к вечному двигателю сюжета «Дубровник». Этот сюжет, как и все, построен на крови – но эта кровь течет не на землю, а в жилах. После неудачной попытки восстановить независимую республику Дубровник отходит к Австрии в составе Далматинского королевства. Но местная аристократия не может смириться с такими условиями – и решается на романтический шаг. Согласно внутреннему указу отныне запрещаются браки между представителями патрицианских фамилий. И под конец XIX века чистокровные потомки римлян-иллирийцев добровольно исчезают «с лица земли».

Но. Параллельно в сюжет «втискивается» вставная новелла. Оказывается, в «рабочих предместьях» Дубровника именно в это время резко повысилась рождаемость внебрачных детей, подозрительно похожих на знатных горожан. Девушек, забеременевших на городской службе, высылают в сельские районы Канавли, чье население с той поры неуклонно меняет выражение лица в сторону аристократического.

Чем заканчивается эта – побочная и подлинная история Дубровника? В конце XX века практически все население Адриатического побережья Хорватии немного смахивает на портреты своих аристократических предков.

Сюжет продолжается!

На вопрос о численности страны черногорец говорит, что вместе с русскими их сто тридцать миллионов. Что, в общем, верно. Поскольку Черногория и раньше, и теперь смотрит в сторону России с особым расположением. Сохраняя тонкий баланс уважительной почтительности – и панибратства.

Безвизовый режим и морские закаты давно обеспечивают постоянный приток русских туристов. Именно здесь, а не в убитом Крыму, наши компании строят гостиницы и рестораны. Именно здесь казнокрады от власти тихо подкупают землю. Именно здесь обычные русские буржуа (а они есть) владеют недвижимостью.

И вот замечательный пример на эту тему. Так вышло, что три вечера подряд я ужинал с молодой русской парой. Он был тертым москвичом по части строительного бизнеса, купившим в Будве яхту и домик. Она – красивой простушкой с мертвой хваткой провинциалки, которой выпало вытащить счастливый билет. Три вечера подряд эти прекрасные люди обсуждали только одну вещь: в какой части яхты ставить гальюн. Все салфетки были покрыты эскизами. Все записные книжки и блокноты разодраны на бумагу. Они спорили и ссорились, ругались. А я тихо радовался. Поскольку впервые на моей памяти русский человек собачился не изза баб и мужиков, политики, бухла или денег. А из-за того, куда ставить туалет на собственной яхте.

Задолго до гипотетического вступления в Европу Черногория ввела евро. Так, на всякий случай. После выхода из союзного государства Сербии и Черногории европейская интеграция, конечно, наберет обороты. Будучи между двух геополитических сгустков – России и Европы – Черногория в обе стороны смотрит с интересом. Хотя и разным по характеру. И эта двойственная ориентация опять же напоминает русскую.

Только в адриатическом, добродушном, варианте.

В Черногории полно красот и чудных видов, главное достоинство которых – компактность. Во всякое историческое или природное место можно добраться за несколько часов. И поспеть обратно, когда вино в холодильнике станет холодным. Самый знаменитый объект – побережья, во всяком случае, – это остров Сан-Стефан. Картинку с его изображением видел хотя бы раз каждый. Небольшой, размером с шапито, скалистый островок соединяется с поселком через перешеек. И напичкан аскетического дизайна виллами, нашпигованными внутри всеми удобствами. Стоимость аренды такого домика баснословна. Но голливудские звезды едут сюда именно для этого – чтобы пожить в условиях романтической аскезы.

Вход на остров стоит 7 евро, как в музей. Узкие улицы петляют вдоль каменных хибарок с палисадниками, где выставлены шезлонги. Где-то за кадром – с внешней стороны – шипит и ухает морская волна. Кричат птицы. Звенит посуда.

Собственно, Сан-Стефан – это клуб, где цена за вход играет роль барьера, фильтра. Из развлечений только ресторан и казино, да лавка с сигарами и коньяками категорий от XO. Что еще нужно миллионеру в нашем представлении? Именно такой, демонстративный покой. Уединение на пустой сцене с небольшим количеством зрителей в партере. Дорогой коньяк с видом на умопомрачительно выверенную, четкую линию горизонта. И казино. В тишине Сан-Стефана миллионеру может показаться, что судьба к нему благосклонна.

Обычные отдыхающие живут в одноименном поселке напротив. Вид отсюда, со склонов гор, абсолютно выигрышный. Солнце садится в море, силуэты скал меняют цвет каждую минуту, как в театре.

На острове зажигают огни, и он плывет во мраке – как кораблик.

В километре от поселка я обнаружил заброшенный кемпинг, сработанный еще рабами Тито. Долина, кипарисы, асфальтовые дорожки. Тут и там по кустам аккуратные руины элитной советской инфраструктуры. Умывальники, купальни. Индивидуальные шкафчики и сейфы. Ни души, и можно гулять, возомнив себя римским императором. Который вот так, в тиши приморского парка, вынашивает планы покорения варваров.

Давно уже ставших единой Европой.

Кольюр, или Коллиур (Collioure), – курортный город на юге Франции. Компактный, крошечный. На мой вопрос, проходит ли здесь TJV, девушка в кассе улыбается. Понятно, что я спросил глупость. Поскольку на пустом перроне останавливаются только электрички, и то нечасто. Все остальное время через раскаленные рельсы шмыгают кошки.

До Испании от Кольюра двадцать километров. До Парижа восемь часов с пересадками. Из крупных городов в округе Монпелье и Тулуза, Марсель. Перпиньян, Каркассон, Ним. Все это легендарные точки на карте южной Франции. Эпицентры, где свершалась история: упадка провинции Римской империи, славы и разгрома альбигойцев.