Макс Рублев - Не прислоняться

А действительно – как?

Все дело в любви, наверное. В принципе, чтобы жить с машинистом, его надо очень любить, ибо сложный рваный график не каждая выдержит. Согласитесь, грустно справлять Новый год в одиночестве, потому что муж на работе. Возит каких-то пьяных идиотов, которым дома не сидится (ладно бы он такси водил – чаевые, новогодний тариф…)

Или хочется вечером сходить в кино, а в ответ:

– Прости, дорогая, мне завтра в пять утра вставать на раннюю.

Сами представьте: у нее в субботу – воскресенье выходные, а он работает с 9 до 18, а в понедельник, когда она работает, у него выходной. И это еще наименее заковыристый случай. Человеку со стороны иногда бывает трудно понять, как машинисты в расписании смен разбираются – там же черт ногу сломит.

Вдобавок они бессовестно путают дни недели. Им важно знать, по какому графику они сегодня ездят: будней или выходных, остальное побоку. Смену времен года они более-менее замечают, но любой машинист однажды приходит к выводу: ему реально все равно, четверг на дворе или сентябрь.

Машинисты влюблены в свою работу (иначе давно разбежались бы). Значит, придется с юмором относиться к тому, что вас в семье трое: он, она и метрополитен. А метро, оно разное: сегодня муж принесет с работы уморительную байку, завтра поделится таким, о чем лучше бы и не слышать. Машинисты видят под землей очень много дурного, и когда чаша терпения переполняется, гадость начинает плескать через край. Это тоже не подарок.

Чем дольше машинист водит поезда, тем выше шансы, что ему человек упадет под колеса. Может получиться в итоге не страшно, даже забавно, только машинист вернется домой очень злым. А может получиться мясной фарш. И машинист придет грустный. В обоих случаях он, скорее всего, нажрется в соплю и будет жаловаться на судьбу унылым матом. И попробуй ему не посочувствуй.

А еще машиниста в любой момент могут выгнать с поездной работы без права восстановления в должности (за проезд красного светофора, например). Ух, что с ним тогда будет…

Жить с таким мужчиной, наверное, прикольно.

Но трудно.

…Жил-был машинист метро. Не опаздывал на смены, не ругался с диспетчером, выполнял инструкции. Тоннель, станции, пассажиры… Он наматывал круги, пил горячий чай, и жизнь была прекрасна.

Едет он, едет, слышит – вызывает его диспетчер. Выдержку составу дает пару минут на станции… ну пусть будет Китай-город. Поезд стоит, интервал растет, все как обычно. И тут замечает машинист: у кабины что-то происходит. А там скачет шестнадцатилетний недоросль. Бьет ногами по двери, материт машиниста и его родителей. В общем, изливает желчь на человека, находящегося при исполнении должностных обязанностей.

Встал тогда машинист с кресла, открыл дверь и спросил: «Чего тебе надобно, вьюноша?» Уж не помню, что ответил вьюноша, но закончил речь свою словами: «Да все равно ты мне ничего не сделаешь!»

У некоторых народов до сих пор осталось правило, что оскорбления смываются кровью. Машинисты народ спокойный, но ведь и их достать можно, если очень постараться. Не сдержался машинист и врезал уроду от души. А потом еще добавил, в воспитательных целях. Шум, гам, милиция. Забрали юношу в «обезьянник», а тот, не будь дураком, «Скорую» вызвал, побои снял, и бумагу накатал, что его машинист избил…

– Черт, затрепался я с тобой, мне через пять минут на состав.

Машинист выбросил окурок и размашистым шагом пошел на линейный.

– Эй… А сказка чем закончилась?

Машинист остановился, через плечо глянул на собеседника.

– Чем обычно сказки заканчиваются? «В общем, все умерли!»

Подземный город жил своей жизнью. Поезда шли по графику, дежурные встречали, провожали их. Машинист ехал и думал: «Сказка – ложь, но я бы поступил именно так. Да и каждый наверное…»

Город встречает моросью дождя и ветром, пробирающим до костей. Поправить сумку на плече, плотнее запахнуться в любимую куртку – глядишь, все не так уж и страшно. Желтые очки помогут раскрасить мир в солнечные цвета. Серого мне и под землей хватает.

Двадцать минут дождя – и здравствуй, родная буква «М» над вестибюлем.

Медицинский контроль. Не знаю, что произошло такого страшного, но медицина в последнее время просто озверела. Я гипотоник, и давление 100/60 для меня норма, а тут с удивлением узнал что мне подняли планку до 105. Вроде бы мелочь, пустяк, но… При верхнем в 103 меня до смены не допускают. Разница в 2 единицы, но вот увы. Видимо, медицинское руководство считает, что именно эти 2 единицы не дают мне проехать запрещающий сигнал светофора и совершить другие гадости, угрожающие безопасности пассажиров.

Результат: до смены не допущен и отправлен на час в резерв. Пить кофе и повышать давление. Вместо меня на состав садится резервный машинист, а мне придется слоняться по линейному, не зная, чем себя занять.

Так и слышу ворчание руководства, прочитавшего это: «Делом займись. Инструктажи почитай». Да сколько можно? С удовольствием почитал бы, если бы нашел в них что-то новое. Но все новое – хорошо забытое старое, прописанное в ПТЭ и инструкциях, а инструктажи это просто напоминают. Ладно, разворчался я что-то. Лучший способ поднять давление, это поднять нервы себе.

Попытка номер два. Меряем. 111/67 и пульс 82. Наконец-то. Сейчас развернем график и посмотрим, во сколько мой состав прибудет на Поля. Смена началась. А не хлопнуть ли еще кофейку?..

И вот наконец-то мы едем, едем, едем… Диспетчер молчит: значит, на линии порядок (не считая опоздания, это уже норма).

Основная задача – высадить всех, кто выходит, а посадить – это уже как получится. Народ заходит по принципу «сначала я, потом сумка». Вот и зажимаются сумки. Двери приоткрыть не проблема, но едва я это сделаю, тут же в створки вцепляется мертвой хваткой очередной пассажир. И, упираясь ногами в платформу, пытается залезть в вагон.

«Ежики» забавные вагоны. У них нет размера. Сколько бы человек ни было внутри, всегда найдется место еще для одного.

Утренний пик. Рязанский проспект. С Выхина уходят пустые резервные поезда, чтобы посадить людей на Кузьминках. Как только поезд останавливается на Рязанке, чтобы основной машинист сменил маневрового, пассажиры тут же разжимают двери, и начинается самовольная посадка. Машинисты по утрам уже тотализатор устраивают – сколько пустых вагонов в резервном поезде. Народ так набивается, что сидячих мест не остается.

Это будет продолжаться до первого несчастного случая. После чего резервные поезда просто отменят. Скажу честно: нам от этого ни холодно, ни жарко. Количество человек в вагоне – не изменится.