Весь свет

Дерзкие операции в Пикосселе, Фуа, Лиму... Неувядаемой славой покрыли себя испанские партизаны — герои французского Сопротивления. Потом, уже после победы, Амьева напишет эти строки, обращенные к товарищам по оружию:

И вот долгожданная весть — гитлеровская Германия капитулировала! Но для испанского народа война еще не кончилась: благодаря всесторонней поддержке международного империализма франкисты и после мая сорок пятого года остались у власти. Однако Сельсо Амьева не думал складывать оружия. Пусть то, что не сумели сделать автомат и гранаты, завершает страстное перо писателя-антифашиста! Он эмигрирует в Мексику и начинает напряженную литературную работу. В его стихах, романах, пьесах оживают славные страницы испанского и французского Сопротивления.

Непримиримый враг фашизма, Сельсо Амьева и за письменным столом остается на боевом посту.

В больших городах Испании есть магазины, открытые круглосуточно. Называются они «драг-сторами», на американский манер. Здесь в любое время дня и ночи можно выпить чашечку кофе, купить бутерброд, пачку сигарет или свежий журнал. Предметы первой необходимости, как принято говорить у нас. В одном из таких «драг-сторов» — в Барселоне, у здания знаменитого оперного театра «Лисео» — купил я небольшую, карманного формата, книжку испанского поэта Бласа де Отеро.

Стихи Бласа де Отеро — высокий образец гражданской, актуальной поэзии. В 1976 году поэту исполняется шестьдесят. Но возраст возрастом, а Отеро остается, как отмечают критики, самым социальным и, пожалуй, самым «испанским» поэтом не только своего, но, по-видимому, и последующих поколений. Потому что стихи его молоды. И популярны среди молодежи. Помню, с каким задором читали их мне мадридские студенты, когда в старенькой малолитражке мы проезжали по центральной столичной улице Гран Виа мимо мрачного здания штаб-квартиры фалангистской партии, которое испанцы прозвали «могилой франкизма».

Блас де Отеро — поэт, написавший стихи «об Испании» и «по-испански», требующий «мира и слова», потрясающий свою страну «барабанной дробью совести». Названия его книг — емкие, образные, приковывающие взгляд, зовущие голосом правды и чести.

В одном из стихотворений Блас де Отеро задает себе вопрос: «Может быть, мне стоило родиться в другом месте, например на Кубе, в городе Сантьяго, или в другой Испании — в Испании завтрашнего дня?» И отвечает:

«Сегодняшняя горькая, но отважная» Испания — основная тема поэзии Отеро, его первая и неизменная любовь, любовь мучительная и скорбная. Да, поэт влюблен в свою страну, в ее мужественных, талантливых людей, в ее горы, моря и реки. Но он ненавидит несправедливость и ложь, воцарившиеся на древней земле Дон-Кихота с тех пор, как испанский народ тридцать шесть лет назад проиграл свою войну и верх взяли силы реакции. Раны и утраты, принесенные гражданской войной, не заживают, несмотря на годы. Поэтому не исчезает скорбь, не проходит гнев, наполняющие стихи Бласа де Отеро. И хотя сегодня Испания предстает для поэта в двух лицах — родина-мать и родина-мачеха, Блас де Отеро не просто скорбит, не только оплакивает судьбу своего народа. Он призывает сражаться, чтоб отвоевать Испанию, он во всеуслышание провозглашает:

Стихи Бласа де Отеро трудны для перевода. И не потому, что сделаны они в нарочито усложненной форме. Дело в том, что многое в них недоговорено, написано «между строк». Иначе их не пропустила бы цензура — ведь далеко не все, что создано Отеро, разрешено в Испании. Но — знамение времени! — режим теперь уже не в силах полностью запретить или предать забвению неугодного ему поэта. Воинствующие, непокорные стихи Бласа де Отеро доходят сегодня до испанского читателя. Они доходят до всех, кому небезразлично будущее Испании, судьба ее мужественного народа.

Где он, Блас де Отеро? В бездне сна, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В порывах ветра, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В трясине страха, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В кольце пожара, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В морской пучине, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? С рабочими, со студентами — глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В бухте Сьенфуэгос — глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? На операционном столе — глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? В Южном Вьетнаме, невидимый среди партизан.

Где он, Блас де Отеро? Прикован к постели, но глаза его широко раскрыты.

Где он, Блас де Отеро? Скончался. Глаза его широко раскрыты.

Море

вокруг Испании:

зеленое

Кантабрийское,

лазурное Средиземное,

древнее море Ка́диса,

где с горем

граничат валы,

и стих мой

скорбит, мешаясь

с лязгом цепей и уключин,

девичье море

Кончи,

Ма́лаги горькое море,

смой

годы братоубийства,

сплавь

в единой волне

одинокие судьбы испанцев.

В пятьдесят два года я думаю то же, что и в семь лет:

что облака — громадны, монополии — колоссальны,

а вьетнамцы — низкорослы,

но непобедимы.

В пятьдесят два года я продолжаю думать так же, как Маркс;

разница только в том, что, копируя мысли его, я излагаю их в поэтической форме.

В пятьдесят два года я обращаюсь

к людям и упрекаю их за то, что они мне лгали, когда мне было семь лет, когда мне было семнадцать и даже когда двадцать семь.