Роман Сенчин - Елтышевы

Во дворе раздались крики, звук удара. Мягкий, но жутковато отчетливый.

– Пускай разберется, – сказала себе Валентина Викторовна. – Хам, действительно…

Но заставила себя подняться и выйти на крыльцо.

Мужа не заметила, а возле железной печки лежал Артем и, как показалось Валентине Викторовне, задумчиво смотрел в небо. Она и не поняла сначала, что произошло. Подумала с возмущением: «И чего он теперь валяется?!»

Когда-то Николай Михайлович гордился своими сыновьями. Радовался, наблюдая, как они растут, качал на коленях, изображая скачущую лошадь, смеялся над их потешными детскими словами, учил быть мужчинами… Когда старшему исполнилось лет двенадцать, началось охлаждение – сыновья стали отдаляться, у них появилась своя жизнь, свои дела, а уважение и любовь к отцу таяли, сменялись опасением получить, если слишком распоясаются.

Пока жили в городе, в благоустроенной квартире, пока Елтышев ходил на службу, мог отключиться, усевшись на диван и уставившись в телевизор, эта отдаленность от сыновей не особенно сильно ощущалась. Да, старший, Артем, бесцветный, вечно усталый, ленивый, но ненавязчивый, незаметный. По целым суткам он мог валяться на своей кровати, листая какие-то книги или слушая музыку, и Николай Михайлович даже, случалось, забывал о нем, точнее – старался не замечать того, что он не работает, ничего не делает… Младший, Денис, намного более симпатичный Николаю Михайловичу, живой, смелый, задиристый, в итоге поплатился за свой характер – изувечил одного и сел. Конечно, подкосил, тем более что, как знал Елтышев, вдоволь насмотревшись на тех, кто побывал в заключении, к нормальной жизни Денис вряд ли вернется. Такие через полгода, через год, два снова срываются и снова садятся. Поэтому он и не разделял надежд жены, что вот Денис приедет и поможет им, и заживут все вместе крепкой семьей.

И вот так получилось, что на пороге старости, оказавшись в лачуге в одичавшей, гибнущей деревне, Николай Михайлович с женой не могли рассчитывать на помощь взрослых уже сыновей. Один сидит за глупую драку, другой попросту предал – предал в самое тяжелое время…

Потому что душой давно они были с Артемом чужими, Николай Михайлович смог пережить его смерть. Сам себе удивлялся, как это не сошел с ума, не свалился от разрыва сердца, а ощущает внутри почти спокойствие, даже какое-то облегчение.

Сотни раз потом он повторял мысленно свое движение, когда выбрасывал сына из сенок, казалось, снова и снова слышал тот звук удара головы Артема о железо печки. И, как наяву, разрезал уши крик жены, падающей рядом с сыном… И все же при всей жути произошедшего настоящего ужаса Елтышев не испытывал.

Конечно, первым желанием было во всем признаться участковому, вытянуть руки, чтоб защелкнул на запястьях наручники. Остановила Валентина: «А обо мне ты подумал?! Мне в петлю теперь?»

Были следователи, допросы, следственные эксперименты. В результате был сделан вывод, что Артем погиб в результате несчастного случая – нетрезвый оступился, при падении ударился затылочной областью об угол печки. Были натужные хлопоты по организации похорон – гроб искали, грузовик, нанимали мужиков, чтоб могилу выкопали… Была и та ночь, когда гроб стоял в комнате, горели свечи, неживо поблескивали искусственные цветы; табуретки у гроба пустовали – никто не пришел прощаться. А утром похороны, черное опустошение последующих дней и недель… Ни вдову Артема, ни сватов за все это время Елтышевы не видели.

Кое-как побросали в пашню картошку, засеяли несколько гряд морковкой, редиской, луком, укропом, натыкали бледно-зеленую, вялую рассаду помидоров, капусты. Почти не поливали – к колонкам, на самый конец носиков, кто-то приварил болты. Поначалу люди изумились, тщетно пытаясь насадить на носики поливные шланги. Потом пошли к управляющему.

– Это не от меня зависит, – виновато и бессильно стал оправдываться тот. – Я сам в принципе против. «Энергоресурс» так решил – это ведь их колонки, водонапорка.

Люди завозмущались; управляющий повысил голос:

– Если болты сбивать будете, сказали, вообще воду отключат.

– А как нам огороды поливать? Скотину поить? Ведрами не натаскаешься…

– В «Энегоресурс» обращайтесь. Вот телефон их, адрес. – Управляющий взял со стола, казалось, заранее приготовленный листочек.

На следующий день разбираться в город поехали несколько человек. Вернулись вечером с документом на двух страницах. Зачитывали его возле магазина.

– «…Правила оказания услуг гражданам учреждены постановлением правительства РФ от двадцать третьего мая две тысячи третьего года. Номер триста семь. Пункт девяносто один «б» гласит: «Потребителю запрещено производить у водозаборной колонки мытье транспортных средств, животных, а также стирать. Самовольно, без разрешения энергоснабжающей организации, присоединять к водозаборной колонке трубы, шланги, иные устройства и сооружения». Так что в данном случае права граждан не нарушены…»

Елтышевых история с колонками, конечно, мало волновала. Не до того было. Вообще не до чего… Спасались спиртом. Не допивались до бесчувствия, но и не давали себе протрезветь. Боялись.

С началом ягодного и грибного сезона повалили покупатели – снова день и ночь долбеж в калитку. Привозя новые канистры, благообразный мужчина – Сергей Анатольевич – радовался:

– Хорошо идет. Хорошо-о… А вы отказывались, помнится.

Но, пересчитывая выручку, слегка мрачнел:

– Не совсем сходится что-то с объемом. В долг, что ли, даете? Или сами?

– Сами, – морщился Елтышев. – Похороны были… Сына хоронили…

– Ну да, ну да… Ладно. – Но перед тем как уехать, Сергей Анатольевич предостерегал: – В долг только не давайте! А то ведь потом не отвяжутся. Построже с ними.

Числа десятого июля – Елтышевы как раз были во дворе – пришла Валентина.

– И чего тебе надо? – спросил Николай Михайлович быстро, не дав ничего сказать жене.

– Я за свидетельством, – нагловато глядя ему в глаза, ответила Валентина. – Чтобы за утерю кормильца… Свидетельство о смерти нужно.

– И все?

Ее взгляд стал слегка удивленным.

– И как тебе не стыдно еще лезть сюда?! – рыдающе вскрикнула жена. – Два года ему мозги песочили, довели и теперь лезут… Где ты была, когда его хоронили, когда помощь нужна была, поддержка?.. Разрушила нашу семью, а теперь заявляешься.

– Послушайте…

– Все, пошла вон отсюда, – перебил невестку Николай Михайлович. – И дорогу забудь. Еще раз увижу – с копыт слетишь, – и стал закрывать калитку.

– Но для вашего же внука это! Как мне его кормить?! Деньги за утерю положены…

Елтышев рывком распахнул калитку, чуть не вбросив держащуюся за ручку Валентину во двор.