Поль-Лу Сулитцер - Ханна

Никакого ответа. Какое-то время Мендель думает, что Пинхос замерз: судя по всему, он провел здесь, в засаде, не менее двадцати часов. Но нет, скрестив руки на груди, засунув ладони под мышки, он не отрывает глаз от дома, находящегося в сотне метров. Мендель спрашивает:

— Вы знали, что я приду?

Движение головой: нет.

— Вы знали, что ваша жена мне писала?

Движение головой: нет.

— Мазур действительно в этом доме?

— В чулане, — говорит Пинхос.

Мендель Визокер приехал в Варшаву пять часов назад поездом из Данцига. Письмо от Доббы Клоц он получил Утром 22 февраля. Приди письмо на два дня позже, оно бы его уже не застало: у него в кармане куртки лежал билет в дальнее путешествие по маршруту Данциг — Гамбург — Лондон — Лиссабон — Порт-Саид — Коломбо — Сингапур — Сидней. Все последние месяцы он чувствовал, как овладевают им старые демоны, явившиеся из юности, и странствия по бескрайним российским просторам не могли их утолить. Страстное желание уехать охватило его одной особо тоскливой ночью, когда он находился у своих литовок, толстых, старых и ноющих, и размышлял о том, что половина Польши подалась на Запад. Евреи и неевреи. Кроме того, на исходе четвертого месяца путешествия пришло письмо от его кузена Шлоймеля, в котором тот усиленно расхваливал австралийские красоты. И Мендель вдруг открыл, что в корне изменить всю жизнь легче, чем, к примеру, костюм: в несколько часов он продал бричку, лошадей, свою долю в деле, ликвидировал счет в банке и купил билет.

И вот — письмо Доббы. Он прикинул: можно поехать поездом с остановкой на двенадцать часов в Варшаве. Да, у него будет время убить Пельта Мазура Волка и скрыться незамеченным.

Сойдя с поезда, он отправился на улицу Гойна, повидался с Доббой. Но Ханну он не видел: она крепко спала. Он начал охоту и за три часа обнаружил следы, на поиски которых шестидесятилетний Пинхос Клоц потратил недели. Правда, Мендель сам немало наследил по пути, но поскольку он исчезнет на следующий день…

Он спрашивает:

— Господин Клоц, ее изнасиловал Пельт Мазур?

Утвердительный кивок.

— И избил?

Тот же кивок.

Мендель улыбается: он предчувствует, с каким удовольствием убьет Волка.

— У него есть ножи?

— Да, — кивает Пинхос. Он закутался во все свои кафтаны, чтобы хоть немного согреться.

Мендель прикидывает. Его поезд уходит завтра утром, остается около девяти часов. Времени больше чем надо. Он встает.

— Я пойду туда сам, один. Вы можете мне помешать, вас посадят в тюрьму.

Пинхос неопределенно пожимает плечами.

Когда Мендель стучит в дверь, ему открывает мужчина, говорящий по-польски с немецким акцентом. По описанию, полученному от одной проститутки с улицы Крахмальной, Мендель узнает бывшего атлета Германа Эрлиха. В доме еще и женщина с бородой — борода открыла ей двери в цирк.

На учтивый вопрос Менделя Эрлих отвечает, что ни женщина, ни он не видели Пельта Мазура очень давно, со времени их совместного турне пятилетней давности. И вообще он никому не позволит причинить вред его старшему товарищу, любому свернет шею. Произнеся эту угрозу, громила пристально смотрит на Менделя, давая понять, о чьей именно шее идет речь.

Мендель улыбается: его ввели в заблуждение, вот и все, пусть его извинят за беспокойство. Он полуоборачивается и мгновенно наносит удар. Один, второй, третий. Мендель несколько растерян: впервые он видит, чтобы кто-нибудь после его ударов оставался так долго на ногах. Но атлет наконец рухнул, закатив глаза.

Менделю приходится легонько пристукнуть бородатую женщину, обнаружившую намерение разрубить его надвое тесаком.

Мендель задувает единственную свечу, снимает обувь и прижимается к стене.

— Пельт! Я здесь. Как обещал.

Из чулана, в который ведет дверь из кухни, не слышно ни звука. Затем Мендель улавливает легкий шум шагов. Он знает, что Мазур попытается выйти через другую дверь чулана. Он кричит насмешливо:

— Не утруждай себя. Я ее запер надежно. Тебе придется выйти здесь. Я жду.

Полминуты гнетущей тишины. Затем дверь чулана приоткрывается. Мендель не видит этого в полной темноте, но слышит характерный скрип.

— Визокер?

— Кто же еще? — говорит смеясь Мендель.

— Я ее не насиловал.

— Неужели?

— Я этого не делал. У нее был нож, она пустила его в «од до того, как я…

— Но ты пытался.

— Я был пьян.

— Это ничего не меняет. Я тебя предупреждал. Я тебе говорил не трогать ее. К тому же ты ее избил ногами.

— Я был мертвецки пьян. Мендель, в память о старом добром времени…

— Сначала, — спокойно говорит Мендель, — я тебе переломаю руки и только потом — шею.

Слышен свист, и первый нож врезается в ларь с хлебом, который Мендель держит перед собой: когда-то Волк метал в цирке ножи.

— Мимо, — говорит Мендель. — У тебя не тридцать шесть ножей, как бывало в цирке.

— У меня, их достаточно.

Мендель на корточках уже в другом углу комнаты. Второй нож вонзается в стену прямо над его головой.

— Опять мимо.

Он опускается на четвереньки и вдруг ощущает боль в спине на несколько сантиметров выше пояса. Но лезвие только поцарапало кожу.

— Мимо. Как у тебя с ножами?

— Есть еще.

— Я не верю.

Полная тишина. В этот момент Мендель оказывается под столом вблизи бородатой женщины, до него доносится ее зловонное дыхание. Он чувствует, что она вот-вот придет в себя.

— Держу пари, — говорит он громко, — держу пари, что у тебя больше нет ножей. Я иду к тебе и переломаю тебе руки, прежде чем сломаю шею.

Он выполняет то, что говорит, как это всегда было и будет в его жизни. Он встает и направляется к месту, где, по его расчетам, находится Мазур. Сделав четыре шага, наносит удар вслепую, попадает, но удар недостаточно силен. И тут новая боль в правой руке. „У этого дерьма был-таки еще нож“. Он бросается вперед и хватает Пельта за плечо; его рука сползает вниз, обхватывает запястье. Слышен хруст сломанной кости. В эту секунду распахивается дверь, и в дом, издавая рычание, врывается маленькая фигурка. „Это сумасшедший Пинхос Клоц“, — думает Мендель. Его внимание отвлечено на мгновение, но этого достаточно, чтобы нож вонзился ему в левый бок.

— У меня было два ножа, — шипит Мазур. Но его шипение сменяется воем: переломлено второе запястье. Он прекращает вопить только тогда, когда Мендель хватает его за шею, ломает хрящевые кости, затем резким поворотом — шейный позвонок.

Мендель падает на колени: „Я не собираюсь умирать здесь!“ Он хватается за рукоятку ножа, торчащую у него в боку, и вытаскивает его, почти теряя сознание от боли. За его спиной происходит странное: он улавливает крики и шум борьбы. Тотчас же становится светло: зажгли свечу. Он успевает заметить женщину, но и она его видит и кидается на нож, который Мендель еще держит в руке…