Поль-Лу Сулитцер - Ханна

Она идет по улицам Сиднея. С первого дня, живя у Кристины, она вбила себе в голову, что обязана выучить английский. Едва встав на ноги, отправилась в посольство Великобритании и нашла там необходимые книги, а также дружескую помощь некоей мадам Леоноры Карузерс, жены одного дипломата, которая заставляла ее повторять I am, you are, he is и неправильные глаголы в течение двух месяцев, приходя в восторг от стремительных успехов своей ученицы. В то время Ханна, у которой не было других дел, читала на английском языке по десять-двенадцать часов в день. Она "проглотила" всю посольскую библиотеку и изучила ежедневную прессу от первой до последней строки.

Леонора Карузерс и ее муж помогли Ханне получить паспорт до Лондона, а затем и до Австралии. (Пришлось проделать нехитрую манипуляцию с возрастом, заявив, что ей двадцать лет.) Она покинула семью Карузерс в слезах (плакали в основном они, хотя и она тоже из вежливости и из признательности, достаточно искренней, выжала из себя несколько слезинок). Отплыв из Данцига, она добралась до Лондона, а оттуда отправилась в Индию.

Из Бомбея — в Сингапур, из Сингапура — в Перт, из Перта — в Мельбурн. Она путешествовала в каюте второго класса, на которую ей давал право билет Менделя, а Кучер никогда не был скуп. Это было странное путешествие: она почти не покидала свою каюту, поглощая библиотеку, имевшуюся на борту (в основном Диккенса), и отказывалась сходить на берег во время стоянок, боясь опоздать на пароход.

В 8 часов 30 минут утра 16 июля 1892 года "Китай", пароход грузоподъемностью в четыре тысячи тонн, принадлежащий компании "Пенинсьюла энд Ориентл", обогнул мыс Отвэй и вошел в залив Порт-Филипп, как сказал Ханне один из молодых офицеров, который, как и пятнадцать его собратьев, безуспешно пытался проникнуть в ее постель начиная с Данцига. В Пойнт-Лондсдейле "Китай" восемь часов ждал прилива, продлив тем самым путешествие почти на день. В целом плавание продолжалось семьдесят один день.

Ханна воспользовалась часами вынужденного ожидания, чтобы разузнать, как добраться из Мельбурна до Сиднея. Она еще раз произвела все подсчеты и пришла к выводу, что на 16 июля 1892 года располагает значительной суммой в 897 фунтов стерлингов и 14 шиллингов. Когда она делала расчеты, поймала себя на том, что думает по-английски. (Английским, как и французским, она овладеет' в совершенстве, сохраняя лишь легкий акцент, свойственный жителям Парижа, Лондона или Нью-Йорка.)

И вот Ханна идет по улицам Сиднея, и у нее нет ни гроша. Это длится уже шесть недель. У нее все украли через три часа после того, как она сошла на берег в Мельбурне и направилась к вокзалу на Флиндер-стрит, сама волоча свою сумку (носильщик запросил с нее целый шиллинг!). Умирая от страха, решилась осведомиться о цене билета на автобус до центра города. На самом деле она охотно добралась бы до центра пешком, но ей было стыдно за свою скупость перед другими пассажирами и особенно перед молодым лейтенантом, которому она наговорила за время путешествия столько историй.

Ей посоветовали остановиться в гостинице "Ориентл" на Коллинз-стрит. Но когда она узнала стоимость номера, то поторопилась убраться. В конце концов нашла небольшой семейный пансион, который обладал тем преимуществом, что включал в дневную плату стоимость питания. Время было слишком позднее, чтобы класть деньги в банк, что и сыграло свою роковую роль.

Ей надоело таскать тяжелую сумку (кроме четырех платьев, двух пар обуви и белья в ней было десятка два английских и французских книг). Ханна поставила ее в шкаф и вышла, горя нетерпением увидеть Мельбурн — свой первый заграничный город. Далеко она не пошла, спустилась до Бурк-стрит, о которой ей говорил лейтенант с "Китая", расхваливая ее достоинства и сравнивая с улицей Риволи в Париже. (Ханна понятия не имела, что это за улица Риволи.) На Бурк-стрит она обнаружила несколько вполне заурядных лавочек, и ее настроение улучшилось: если подобные заведения составят ей конкуренцию, то она уверена в победе. Это открытие, сам воздух и оживленные улицы города опьянили ее.

"Я непременно здесь разбогатею", — подумала Ханна.

Возвратившись в пансион, прежде чем спуститься к столу, она решила позаботиться о своих капиталах. Главное: как ей быть с туго набитым купюрами бумажником Менделя? Пришла было мысль рассовать деньги в поясе по талии, а часть спрятать на груди. Это оказалось невозможным, так как шелковое платье плотно облегало тело. Она не нашла ничего лучшего, как оставить кошелек в комнате, спрятав его под матрац.

Поднявшись к себе час спустя, она нашла дверь взломанной. Сумка была в шкафу, но деньги исчезли.

Ей семнадцать лет и пять месяцев. Она — на краю света, в двадцати тысячах километров от своего местечка.

Хозяйка семейного пансиона на Сванстон-стрит — аскетического склада женщина с седыми волосами и желтыми зубами по имени миссис Смитсон. Ее муж будто бы в море, но на протяжении всего своего пребывания в Мельбурне в поисках возможности добраться до Сиднея Ханна так и не увидит его ни разу и предположит, что он существует лишь в воображении миссис Смитсон. С первых же слов миссис Смитсон начинает возмущаться и клянется, что в ее доме подобная кража совершенно невозможна: у нее живут только несколько одиноких честнейших женщин, какие когда-либо существовали в Мельбурне, плюс две или три пожилые пары и несколько английских пастырей…

Но на нее не может не подействовать отчаяние Ханны, которая стоит смертельно бледная и, забыв от волнения английский, смешивает в своей речи французские, немецкие, русские и еврейские слова. Они с Ханной еще раз обшаривают комнату: безрезультатно. Комната находится в конце коридора второго этажа, а коридор упирается в стену с окном. Задвижки на окне сломаны. Это заставляет хозяйку признать, что это скорее всего ларрикины… Констебль того же мнения: да, это ларрикины. Ханне объясняют, что речь идет о типично австралийских ворах, орудующих бандами с безграничной дерзостью.

— Вы не должны были оставлять деньги в месте, доступном для…

Уверенная, что ее никто не поймет, Ханна объясняет констеблю по-польски, что она думает о его советах.

Нет, полицейский не считает, что есть хоть малейший шанс найти воров или возместить утрату.

Всю ночь она не смыкает глаз.

…Но слезами горю не поможешь. Слезы сушат кожу и способствуют образованию морщин, не принося никому пользы. Впрочем, у каждой задачи есть куча решений. На рассвете она опять полна энергии. Рано утром, движимая холодным бешенством, почти ненавистью к самой себе, к глупости, которую совершила, она отправляется узнать, как добираются от Мельбурна до Сиднея и во что это может обойтись. На станции Спенсер-стрит ей сообщают, что она должна доехать по железной дороге до местечка Уадонга, там пересесть в дилижанс, который за пятнадцать или двадцать часов довезет ее до Южного Уэльса, откуда ходит поезд до Сиднея, Да, путь сложен, но это потому, что австралийские территории практически независимы одна от другой и на пограничных пунктах есть даже таможенный контроль. Все путешествие длится три дня и стоит 45 фунтов и 15 шиллингов.