Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Теперь я сам не знаю, куда мы идем, — сокрушенно пробормотал юноша, переминаясь с ноги на ногу. — Совсем запутался после всей этой суматохи.

Нам действительно не повезло — мы заблудились. Я и так был взволнован, а тут еще Ян подливал масла в огонь.

— Что ты наделал? Ну что ты наделал? — не переставал он корить Маленького Чэня.

Но проводник здесь был ни при чем: в такой сумятице, да еще в кромешной тьме, немудрено было сбиться с пути. Зачем же срывать на нем злость? И я стал урезонивать Яна:

— Да не шуми ты. Давай лучше определим направление ветра.

Но ветер как нарочно утих, даже травинка в поле не шелохнется. Хоть бы дерево на пути попалось, чтобы сориентироваться самую малость, но и дерева поблизости не было. Напрасно надеялись мы, что после дождя посветлеет немного или где-нибудь вспыхнет последняя молния. Ночь окутала все вокруг покрывалом тьмы. На сердце у меня кошки скребли. Хоть бы пробилась сквозь тучи Большая Медведица!

Мы шли, шли, но никак не могли выбраться из этой проклятой низины, где монотонно шуршала трава. Однако спешить и горячиться в нашем положении было опасно.

— Хватит! — скомандовал я. — Надо остановиться. Не исключено, что мы все больше и больше отклоняемся от нужного направления.

— Как же быть? — переполошился Ян.

— Надо дождаться рассвета, определить, где мы находимся. И тогда уже принимать решение. Может быть, найдется какой-нибудь выход. Так что не стоит понапрасну расстраиваться. — Это я успокаивал Яна, но в то же время и самого себя. Да и как было не тревожиться, если мы находились в самом логове врага. Как только станет светло, нас обнаружат. Можно бы, конечно, переждать день на болоте, но кто знает, что случится за это время там, за рекой. Возможно, противник уже начал карательную операцию, а мы торчим здесь и бездействуем. Но что делать? Спешить тоже нельзя. Придется ждать наступления утра здесь, на болоте.

Где-то внизу журчала вода, слышны были какие-то шорохи: это, видимо, ползали в траве змеи. Беспрестанно квакали лягушки. Ян швырнул в них комком земли...

Маленький Чэнь сидел рядом со мной и о чем-то думал. Вдруг он зашмыгал носом и расплакался. Я понимал, как тяжело у него на душе, хотел его успокоить, но тут Ян раздраженно спросил:

— Чего ревешь?

Парень ничего не ответил.

— Все дело испортил, а теперь еще ревешь.

Маленький Чэнь еще сильнее заплакал. Я дернул за рукав Яна, дав понять, чтобы оставил парня в покое. Ведь если бы не война, мальчик жил бы, горя не зная, с матерью и отцом. Ян — хороший товарищ и все это знал не хуже меня. Но такой уж у него был характер. Если что не по его — непременно вспылит, а потом сразу отойдет. Вот и сейчас он понял, что наговорил лишнего, лег на траву и принялся утешать парня.

— Ладно, ладно. Не надо плакать. Лучше поспи. Ты ведь устал.

Чэнь не отзывался. Он смотрел в небо, по-прежнему темное, беззвездное.

Ян вскоре захрапел. Я же глаз не сомкнул, в голову лезли разные мысли, воспоминания. Я не раз бывал в оккупированных районах, и довольно часто мне приходилось прятаться от врага. Но никогда еще не бывало у меня так тяжело на душе, как сегодня. Ведь впереди столько опасностей! Я вспомнил о гибели Ма Ханьдуна и Лю Цзюня, о разгроме отряда, о зверствах гоминьдановцев, о том, что противник подтянул из района Дацзэшань карательную дивизию... В конце концов усталость взяла свое, и я задремал...

Разбудил меня Маленький Чэнь. С трудом раскрыв глаза, я увидел, что степь все еще погружена во тьму. Где-то недалеко пропел петух. Значит, скоро рассвет. Сквозь черную мглу, затянувшую небо, в одном месте робко пробивались бледные утренние лучи.

— Товарищ командир! — радостно сказал парень, показав на светлеющий край неба. — Видите? Там восток. Значит, мы двигались правильно!

— Да, да, — закивал я в ответ. — Там восток, но где мы все же находимся?

В ответ Маленький Чэнь пожал плечами: было еще темно, и он пока не мог сориентироваться.

Лягушки умолкли. В степи, где всю ночь бушевала буря, наступила тишина, казавшаяся необычной. Ее нарушали шелест травы, журчание ручья в низине, мычанье коров и петушиное пенье, доносившееся из далеких деревень. И еще слышен был какой-то неясный гул, казалось, он идет не то с неба, не то из-под земли.

— Что это? — спросил я. — Не море?

— Нет. Море чересчур далеко, — сказал Чэнь, прислушался и радостно крикнул: — Товарищ командир! Это река! Мы на берегу реки!

— Правда? — обрадовался я.

— Не может этого быть! — вмешался Ян. — Не болтай чепухи!

— Точно, говорю я вам, это река, — твердил Чэнь. — Я вырос у реки и ее шум могу отличить от любого другого. Это вода в реке прибывает, как всегда во время весеннего паводка. Вы сами послушайте!

Становилось между тем все светлее. Ночь убрала постепенно свой черный покров. Вскоре уже можно было различить отдельные травинки. Вдали, хоть и неясно еще, виднелись гаоляновые поля, деревни, деревья. Оказалось, что мы находимся в огромной лощине. К западу и к северу от нее раскинулись деревушки, на юге темнел густой фруктовый сад, а на востоке сверкала, переливаясь серебром, широкая лента реки. Именно с реки и доносился этот грозный гул, словно воздушный поток, который вихрем проносится иногда над равниной в ясную погоду.

— Товарищ командир! Смотрите — ведь это Вэйхэ! Конечно же, Вэйхэ! — радовался Маленький Чэнь. Потом, повернувшись, он вдруг схватил меня за руку: — Пошли к нам домой! Видите тот сад? Там мы и живем. Я всегда иду по этой дороге, когда сопровождаю товарищей командиров. Иногда мы проводим ночь в саду моего отца. Вон там — наша переправа, которую мы держим в секрете, в зарослях ивняка у нас припрятана лодка. Хорошо, что мы не сбились с пути! — Говоря это, Чэнь изо всех сил тряс меня за руку.

В слабом предутреннем свете я рассмотрел его лицо, совсем еще детское, пылающее от возбуждения. Я понимал, как он радуется, да и сам не мог справиться с охватившим меня волнением.

— Молодец, — воскликнул повеселевший Ян, энергично хлопнув юношу по плечу. — Право же, ты способный парень!

— Пошли быстрей! Надо переправиться на тот берег, пока совсем не рассвело, — сказал маленький Чэнь.

Выбежав из лощины, мы сломя голову помчались по окутанной легкой дымкой степи. Будто совсем не устали, будто не было ночных треволнений.

Вот наконец и река. Мы перевели дух.

— Ой-ой! Что же это такое! — испуганно воскликнул Чэнь.

Оказалось, что лодку, надежно спрятанную в зарослях ивняка, унесло. Воды прибыло так много, что то место, где она была привязана, находилось теперь посредине реки. Бурлящие потоки на том берегу уже дошли до второй дамбы, а здесь подбирались к фруктовым садам деревушки Шиваньдянь. Река теперь была больше ли шириной. Волны, похожие на снежные глыбы, громоздились одна на другую, образуя водовороты. С протяжным гулом они бешено бились о дамбу, взмывали высоко вверх, а затем водопадом снова обрушивались вниз...