Сергей Чевгун - Если можешь - беги

Шитов перевел дыхание. Кто это был? А черт его знает!

С работы Ирина ушла сама. Ее никто не выгонял. Она могла бы по-прежнему делать свою программу, но — не захотела: не было сил. «Непонятка» пробралась и на радио. Милейший Ваня Сойкин, прежде щедро рассыпавший любезности в адрес Ирины и часто зазывавший ее к себе на чашку кофе, теперь ходил по радиоредакции и как собака репейник разносил более чем прозрачные намеки о том, что произошло «с одной нашей скромной журналисткой в фирме «Кондор». Другие, к сожалению, вели себя не лучше: шушукались у Ирины за спиной, чуть не показывая на нее пальцем… Что ж, люди Гарца сумели запустить в радиоредакцию нужный им слух, и теперь с удовольствием пожинали сладкие плоды измышлений и кривотолков.

Ирина написала заявление и отнесла его директору телерадиокомитета Дерябину.

— Может быть, ты передумаешь? Останешься? — спросил он, прочитав заявление.

Ирина покачала головой:

— Нет. Ухожу. Я так решила.

— Ну и глупо! — вырвалось у Дерябина. — Совершенно глупо! Я ведь знаю, что ничего скверного ты не совершила. Я тебе верю, понимаешь? А ты — уходить собралась…

— Да, собралась. И уйду, — твердо сказала Ирина. — После того, что случилось, на радио работать я больше не смогу. Извините…

Она ушла, оставив заявление на столе. Говорить больше было не о чем. Дерябин придвинул к себе лист бумаги и снова прочитал то, что было на нем написано:» в связи с семейными обстоятельствами…» и т. д. Помедлив, черкнул в левом верхнем углу: «В отд. кадров. Уволить с…» И прочее, что полагается в таком случае. Вздохнул — и расписался. Все!

Дерябину было жаль терять Ирину Шитову. Но Дерябин — понимал: отныне работать на радио ей не дадут. Даже если он, Дерябин, захочет лечь поперек дороги клеветникам. Обойдут — и двинутся дальше!

И однако же, на ближайшей планерке Дерябин не выдержал. Он сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Вы все знаете, что Шитова ушла с работы… Лично мне — горько, что так получилось. И еще — мне стыдно, что она — ушла. Да, стыдно — и за вас, и за себя…

Милейший Ваня Сойкин слегка притушил улыбку. Однако не до конца. Ване Сойкину было от чего улыбаться. Только вчера он делал интервью с Гарцем и ушел из фирмы «Блонд» осчастливленный симпатичным презентом. А еще Борис Моисеевич пообещал свозить по весне журналиста на своем судне в Японию…

А Ирина, уходя из радиоредакции, думала об одном: о том, что слухи, наверное, уже дошли до тех, кому она помогала своими материалами: до рабочих, которых обижали начальники, и до начальников, которых не понимали в «верхах». Неужели они могут поверить в эти сплетни? Да нет же, нет!

Наверное, большинство все-таки не поверило слухам. А те, кто поверил… ну что ж! Забудьте об этом…

— Надо уезжать с Сахалина, — сказала Ирина, вернувшись домой.

— Ты права, действительно, надо уезжать. Я завтра же зайду к редактору, — ответил Шитов. И на следующий же день зашел к Воронову.

— А куда вам спешить? — удивился тот. — Я же вас никуда не гоню! Сидите, работайте… Правда, в последнее время вы стали мало писать… Точнее, вообще ничего не пишете! Так, какие-то информации, и все. Конечно, я не сторонник репрессий, — здесь Воронов усмехнулся, — я не люблю ущемлять своих сотрудников в материальном плане, но… Но по строчкам вы, Шитов, чуть не на последнем месте. А ведь квартальную премию, вы знаете, получает лишь тот, кто успешно справляется со своей нормой строк. Поэтому я вынужден буду лишить вас премии, имейте это в виду.

— Я буду это иметь в виду, — послушно отвечал Шитов. — Но вы не ответили мне на вопрос: отпускаете вы меня из газеты или нет?

— Вы хотите уехать?

— Да. Мы хотим уехать. На материк. Я же вам говорил.

— Ну уж извините! — Воронов поднялся из-за стола и подошел к Шитову, который все это время стоял напротив редакторского стола. — Так вот, сразу, я вас отпустить не могу. Вот отработаете положенные два месяца, и уж тогда… Если, конечно, к тому времени не передумаете. Но лично я на вашем месте подумал бы, прежде чем куда-то уезжать. Может, есть смысл остаться?

— Зачем? Зачем остаться? — чуть не выкрикнул Шитов. Воронов пожал плечами:

— Ну, попытаться как-то изменить ситуацию… Да хотя бы начать побольше писать материалов о людях, вот зачем! — Воронов вернулся на свое место, неторопливо уселся за стол, пошлепал ладонью по шитовскому заявлению об уходе. — Вот вы когда, например, встречались с Фалеевым в последний раз? А, не помните… А Фалеев, между прочим, звонил мне на той неделе, просил, чтобы к нему подъехал кто-нибудь из журналистов. Есть и другие люди, тоже по-своему интересные…

Словом, Воронов заявление Шитова не подписал. Сказал, что подумает и вернется еще к этому разговору. Но не скоро. Через два месяца.

Шитов вернулся домой расстроенным.

— Не отпускают, — вздохнул он. — Видимо, придется отрабатывать два месяца. Что ж, будем сидеть — и ждать.

— Чего — ждать? Ну чего? — крикнула жена. — Даже если мы и останемся, все равно — лучше того, что было, уже не будет. Ты понимаешь? Не будет!

Он согласился с этим:

— Да, скорее всего — не будет. Но ведь два месяца, они быстро пролетят, не так ли? Пока то да се, пока квартиру продадим… А может, завтра же начнем ее продавать? — весело воскликнул он. — Продадим, сядем — и уедем. И двух месяцев не будем ждать. А трудовую книжку мне Воронов потом по почте вышлет.

— Он за прогулы тебя уволит, — сказала жена.

— Ну и что? — спросил Шитов. — Ничего… Как-нибудь переживем!

И здесь-то к Шитовым позвонили, а для верности — еще и постучали в дверь, сильно и требовательно.

— Я из домоуправления, — представился гость — крепко сбитый парень с короткой стрижечкой, в новенькой рабочей телогрейке. — Будем в вашем подъезде стояки менять. Канализацию ремонтируем, ясно? А то соседи жалуются… С вас и начнем.

За спиной у парня стояли два мужика в грязных спецовках, с ломами в руках. Судя по лицам работяг, к ремонту канализации они были готовы приступить немедленно.

— Да я вроде бы никогда не слышал, что соседи жалуются… — начал было Шитов, но его довольно грубо оборвали:

— Если вам говорят — жалуются, значит — жалуются! Разрешите, — парень шагнул вперед, и Шитов был вынужден отступить в сторону. — Где у вас здесь ванная, туалет? Я гляну…

Но позвольте, хотелось возразить Шитову, по прошлой журналистской работе не раз и не два сталкивавшемуся с проблемами коммунального хозяйства. Где это видано, чтобы среди зимы — стояки менять? Но он счел за благо промолчать: он уже начал кое о чем догадываться.

— Начинайте отсюда, — скомандовал этот, в новой телогрейке. Мужики с ломами переглянулись и гуськом побрели в ванную. Дружно ударили ломы… Но как-то неудачно ударили: в момент раскололи еще добротную чугунную трубу. Теперь уж и не захочешь, а стояк этот самый менять придется…