М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Рихтер распрямил спину, застегнул пуговицы на старой рубашке, пригладил редкие волосы. Что ж, он и сам знал: кроме него, сказать некому. Если приятная женщина подтверждает его правоту - сомнений не остается. Да, сегодня многие норовят высказаться, всякие тушинские, кротовы, кузины лезут с советами. Болтать они мастера, но истину знает лишь он один. Уж он им скажет, он их поставит на место! Он спросит их: что знаете о будущем вы, которые мерят время среднесрочными инвестициями? Что понимаете в истории вы, для которых слово «благо» означает украденный бюджет? Вы, пляшущие подле кумира, вы, сделавшие наживу целью, вы, рабы идолов прогресса и капитала, - что знаете вы об истории? Вы служите смешным и жалким человечкам в мундирах и дорогих костюмах, но вы убеждаете себя, что служите идеалам. Вы склонились перед силой вещей, но говорите себе, что это закон разума. Вы угождаете жестоким, вы пресмыкаетесь перед богатыми, вы льстите сильным, вы хотите понравиться подлым - и вы думаете, что можете говорить от имени истории? Вот как он скажет им, служителям золотого быка.

- Вы смогли бы наметить перспективы для России - сегодня никто не смотрит так далеко. Вы должны занимать государственный пост. Вы дадите людям надежду.

- Надежду? - Это не входило в планы Рихтера. Мерзость запустения - вот что ждет народ, впавший в корыстолюбие, в пороки языческие и грехи содомские. Думаете избежать кары? Льстите себя надеждой, что прохвост в оранжевом галстуке и жирный врун в дорогих перстнях посулят вам манну небесную и прощение? Не будет вам прощения, отступники.

Как всякий пророк, Рихтер легко впадал в гнев. Оттого, что новый исторический проект не был им сформулирован до конца, он ярился на детали, раздражался на страны и народы, чаще прочих недовольство вызывала Россия. Он связывал с ней планы истории, он поверил в нее - и что же? В своих беседах с Татарниковым он то превозносил роль России в грядущем, то отменял ее перспективы вовсе.

- И кто будет новым матадором? - спросил однажды Татарников (фраза о матадоре и золотом быке была сказана и в его присутствии). - В прошлом веке была Россия. Напрыгались мы на арене.

- Теперь Россия не справится, - сказал Рихтер, оценивая возможности, - она уже не понадобится.

- Как это - не понадобится?

- В новом проекте всемирной истории для России места нет, - Рихтер говорил тоном, соответствующим пророческой роли - горько, весомо, окончательно.

- Ну, знаете, - сказал Татарников, - это как если бы я бросил жену на том основании, что она стала старая и у нее ноги толстые. Вы уж, будьте добры, отыщите местечко и для России. Жена, она и есть жена, куда денешься. Вот я живу с Зоей уже двадцать лет, а нравится она мне или не нравится - это значения не имеет.

- Неужели, - спросил Рихтер заинтересованно (вопросы отношения полов его живо волновали, несмотря на масштаб главной задачи), - вам безразлично, как выглядит Зоя Тарасовна? На мой взгляд, очень приятная женщина.

- Я не знаю, как выглядит Зоя Тарасовна: не вижу ее со стороны. Уважаемый Соломон, для русского безразлично - входит Россия в генеральный план истории или нет, а для мужа все равно, как выглядит жена. Я не отделяю Зою Тарасовну от себя.

Рихтер изумленно поднял брови.

Точь-в-точь так же он поднял брови и сегодня, когда речь зашла о надежде.

Какая надежда может быть для народа, поклоняющегося золотому быку? Отрекитесь от идолов - и будет вам надежда.

Следовало предположить, что четвертая парадигма истории, которой пришла пора появиться сегодня, имеет прямое отношение к первой Идее, прямое отношение к тому первому Завету, что властно владел мыслями Соломона Моисеевича. Зачем его назвали Ветхим? Первый - вот верное слово! Новый, ожидаемый проект будет силен лишь в том случае, если воскресит ту, основную, идею. Сегодня слова Первого Завета должны быть произнесены вновь - отчетливо и внятно, чтобы остановить произвол. Дело зашло слишком далека социокультурная эволюция развивалась сама по себе, объявила себя цивилизацией, прославила силу вещей более, нежели Дух и Разум. Кровавый двадцатый век есть результат неуправляемой социокультурной эволюции, движение событий вышло из-под контроля. Требуется новое слово - чтобы придать смысл дням и числам.

Если первая парадигма воплощала веру, вторая - красоту, третья - знание, то четвертая, новая, в коей нужда именно сейчас, перед лицом хаоса, четвертая парадигма должна воплощать право. Это должно быть Право с большой буквы, такое, что обладает большими правами, нежели сиюминутные привилегии, розданные чиновникам и генералам.

Соломон Моисеевич предчувствовал, что новая концепция истории должна родиться из этой крепости - это должен быть всемирный Проект права.

Рихтер рассеянно прихлебывал чай, отвечал на реплики Юлии Мерцаловой. Время (его время, то, в котором жил он) неслось неимоверно быстро, точно самолет в пустом небе истории. Небо свивалось в спирали, свистело и выло, а Рихтер сжимал штурвал самолета, определяя курс.

Однако и летчикам свойственно испытывать голод. Соломон Моисеевич как обычно протянул руку вперед и пошевелил пальцами. Обыкновенно домашние угадывали его желание и вкладывали в пальцы Рихтера искомые продукты. Как на грех, Татьяна Ивановна закрылась у себя в комнате, Юлия Мерцалова была не подготовлена к капризам старика, а сыр и колбаса не были обучены специально, чтобы примчаться с кухни и предложить себя пророку. Никто их предварительно не намагнитил, а рука Рихтера была не металлическая, - сами по себе предметы в руку Соломона Моисеевича не прыгнули. Рихтер с недоумением посмотрел на свою руку, взглядом послал упрек в сторону кухни и снова пошевелил пальцами. Рука осталась пустой, сыр и колбаса равнодушно лежали на тарелке. Сыр и колбаса изображали независимость от его, Рихтера, воли. Так и события социокультурной эволюции: они протекали будто бы сами по себе, независимо от генерального проекта, независимо от воли творца. Но срок придет, и они обретут должное место в истории. Ведь и сыр рано или поздно - не избежит своей участи: будет съеден.

Четвертый проект всемирной истории положит конец власти вещей. Когда он будет принят к исполнению - тогда даже сыр и колбаса подчинятся этому закону. Тогда наступит Царство Свободы, о котором возвестили Христос и Маркс. То, что находится по ту сторону материального производства, то, что в третьем томе «Капитала» именовано Царством Свободы, есть не что иное, как воплощение первоначального Завета. Покорятся ему и неразумные правители Земли, которые наивно полагают, будто двигают армиями и народами.

Татарников, когда слышал такие рассуждения, морщился.