М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Впрочем, следует ли настаивать на ангажированности изобразительного искусства? Не в том ли его извечная функция, чтобы услаждать глаз и отвлекать от бурь?

В этом можно было убедиться, послушав просветительскую беседу отца Николая Павлинова, председателя Фонда Открытое общество, со своей домашней челядью. Здесь следует отметить, что Общество захирело и практически перестало существовать: те из его членов, что сделались солидными гражданами, давно посещали другие общества, парламент, например, или Совет министров, а некогда знаменитое Открытое общество стало достоянием истории. Нередко теперь случалось так, что отец Николай собирал в гостиной шофера Геннадия, повариху Марью и уборщицу Марту и назидательно втолковывал им что-либо культурно значимое. В принципе, такие речи следовало вести с трибуны, но за неимением таковой и в силу того, что свободного времени прибавилось, энергию, что расходовалась на проведение собраний интеллигенции, мог нынче он отдать беседе с домашними. А Открытое общество? Что сожалеть о нем: время его миновало объективно. Злоязычники говорили даже, что и затеяно-то было это Открытое общество исключительно для предвыборной кампании: сделать председателем парламента партийного держиморду Басманова, набрать электорат молодому демократу Кротову, прижать выскочку Тушинского и тому подобное. Кто теперь проверит? Попытался было Открытое общество возродить министр топлива и энергетики, миллиардер и воротила Михаил Дупель - взбрела ему в голову дерзкая мысль пойти еще дальше основателей, увеличить втрое вложения, создать преогромный фонд «Открытая Евразия», но мечтам Дупеля сбыться было не суждено. Иные заботы отвлекли богача. В пору, пока фантазии Дупеля еще казались осуществимыми, отец Павлинов строил дальние планы. Так, хотелось ему закончить книгу «Град Божий-2», купить гектар земли на Полтавщине, съездить на корриду в Памплону, способствовать строительству храма в родной деревеньке. Когда же обнаружилось, что развертывания гражданственной деятельности, а с нею вместе и финансирования, не предвидится, отец Павлинов планы строить перестал, отдавшись милым домашним заботам. В воздухе чувствовалось уже иное время. Перекипели страсти, переболели совестью совестливые, утомились скорбью скорбящие; общество утвердило свои новые формы, выбрало вожаков, обозначило цели. Пришла пора собирать камни - и активность на трибуне нынче начальством не поощрялась. Рассказывают, что спросили как-то раз Басманова, не хочет ли он - по старой памяти - выступить в Открытом Обществе, а Герман Федорович посмотрел странно и сказал еще более странно: а что, они там живы еще, в Обществе? Я думал, их посадили давно. Что имел в виду парламентский спикер? Шутил ли? Так и осталось это загадкой, а переспрашивать Басманова не стали - зачем солидного человека беспокоить: еще обидится. Он мужчина серьезный.

Так что нынешней аудиторией отца Павлинова являлись исключительно домочадцы, им-то протоиерей и втолковывал азы культуры.

Он держал на коленях альбом нидерландской живописи и показывал натюрморт кисти Класа Хеды своим воспитанникам.

- Мастер кисти перед вами, - говорил отец Павлинов, - гений живописного искусства. Смотрите, впитывайте. Какой покойный полумрак и атмосфера умиротворения. Голландия, семнадцатый век. Салфетки крахмальные, скатерть вышитая. Вот как жить надобно. Запоминайте, дети мои, запоминайте детали, умоляю. Культура - она ведь из мелочей состоит. Вилочка серебряная. А? И узор на ней выбит, и монограмма. Ведь неспроста он вилочку нарисовал - а чтобы пример обстановки дать, учить другие поколения прекрасному. Вот, поучитесь, как устрицы разложены, одна к одной - и в лед. Обязательно - в лед. И открыты они аккуратно, края раковин целенькие. А то ведь иногда как бывает: и раковину сломают, и устрице бок оторвут - как же можно? И вино белое, видите - в кувшин перелили, и правильно сделали: оно подышать должно, воздухом морским набраться. И лимончик, лимончик тут необходим, сами понимаете. Вот он нарисован, и кожура серпантином пущена. Думаете, так, пустячок? Нет, в культуре живописи пустячков не бывает. Лимончик до половины очищен, чтобы его можно было взять удобно, да на устрицу и выжать. И сразу - винца глоточек. И вот мы видим здесь еще перец кайенский - ну, это, скажем так, деталь на любителя. Некоторые любят сверху перчиком присыпать. Я считаю - зря. Живой вкус заглушает. Здесь я не совсем с Хедой согласен, на мой взгляд, Питер Клаас этот вопрос тоньше трактует.

Под изумленными взглядами поварихи, уборщицы и шофера отец Павлинов перелистал несколько страниц.

- Вот, исключительной красоты полотно. Сыры на серебряном подносе. И, обратите внимание: оттенки, оттенки как играют! Вот, что называется, - колорист! Тяжелый глухой желтый, почти охристый - это, несомненно, твердый сыр, по качеству близкий к пармезану. И попрошу рассмотреть внимательно, какая мелкая крошка! Вот сыр надрезали, и он посыпался в крошку - любопытнейшая деталь! Художник ведь ничего не делает зря! Думаете, он написал просто так! Отнюдь нет, написал, чтобы рассказать нам о свойствах сыра, и вот мы смотрим и уже буквально на вкус этот сыр ощущаем. Палитра вкусов, вот что показывает нам мастер, многообразие бытия. Следующий сыр - это, конечно, козий. Бледный, почти белый, и нарезан тонко. Я, правда, предпочитаю козий сыр резать кубиками - но не будем придирчивыми. Так художник видит. А вот это, скорее всего, - красный чеддер. Сами можете убедиться, сыр легко разламывается пластами. Как структура передана тонко! Есть чему поучиться. А это что такое? - и отец Николай изумленно откинулся на спинку резного кресла, - что это? Парадокс, дети мои, художественный парадокс. Поглядите: тарелка сыров - ну просто как в ресторане «Палаццо Дукале» - и бокал вина. Казалось бы, все грамотно, все правильно. Но, странность какая! Вино-то белое! Белое! Отчего же, спрашиваю я вас, вино здесь белое, если ему по всем законам требуется быть красным? Ведь даже ты, - метнул Павлинов взгляд на своего шофера, - полагаю, знаешь, что к сыру подаются красные вина. Быть иначе не может. Запомните - никогда и нигде! Портвейн, например, или бургундское, или риоха - но непременно красное. Это закон. - Павлинов безмолвно взирал на загадочную картину. - Нелепость какая. Абсурд. - Домочадцы сочувственно молчали.

- Неужели подделка? Да, дорогие мои, вот так и делаются открытия в истории искусств. Надо немедленно показать Розе Кранц. Неужели уже тогда писались фальшивки? Сенсационно! Вот они - загадки культуры! Попробуй докопаться до сути! Что хотел сказать художник? Это вам не какая-нибудь чепуха политическая, про это в газетах не напишут!