Владимир Войнович - Сказка о глупом Галилее (сборник)

Подоплеков.Да это какой-то бред!

Председатель.…бредом…

Подоплеков.Идиотизм!

Председатель.…идиотизмом. При задержании оказал сопротивление представителям власти, в результате чего милиционер Горелкин получил увечья и доставлен в больницу, где врачи борются за его жизнь. Все эти деяния предусмотрены уголовным кодексом и содержат в себе признаки таких преступлений, как распространение заведомо ложных и злостных измышлений в целях подрыва нашей системы, оскорбление и неподчинение власти с попыткой совершения террористического акта… (Засыпая.) Террористи… (Спохватывается.) Вы признаете себя виновным в предъявленных вам обвинениях?

Подоплеков.Конечно, нет.

Прокурор.Ды-ды-ды!

Председатель.Подсудимый, как председатель данного трибунала я должен вам разъяснить, что чистосердечное признание совершенных вами преступлений и искреннее раскаяние могут облегчить вашу участь.

Подоплеков.Но я не понимаю, в чем я должен признаться!

Председатель.Почему же вы не понимаете? Вы же не можете сказать, что обвинения вымышлены.

Подоплеков.Вот именно, что вымышлены.

Прокурор.Ды-ды-ды.

Председатель.Напрасно вы так говорите. С практикой вымышленных обвинений мы давно покончили. Мы предъявляем обвинения только в действительно совершенных преступлениях. Ну посудите сами, разве не вы высказывались отрицательно о нашей книжной торговле? Разве не вы говорили о возможности существования высшего, как вы сами выразились, разума? Разве не вы оскорбляли суд и оказывали упорное сопротивление власти?

Прокурор.В результате которого милиционер Горелкин получил тяжелые повреждения, находится в критическом состоянии и врачи борются за его жизнь.

Председатель.У Горелкина, кажется, есть дети?

Прокурор.Да-да, у него очень много детей.

Защитник.Насколько мне известно, милиционер Горелкин бездетный.

Прокурор.Тем хуже. У него могло быть много детей, а теперь он умрет и не останется никого.

Подоплеков.Вы все врете! Что я мог ему сделать? Он такой здоровый, а я маленький. Я ему только пуговицу оторвал.

Прокурор.Между прочим, это тоже немалое преступление. Оскорбление мундира.

Председатель (Прокурору). А что, мы не можем допросить этого Горелкина?

Прокурор.Я думаю, что можем.

Председатель. Да, но он же в тяжелом состоянии.

Прокурор.Да-да, он в тяжелом состоянии, и врачи борются за его жизнь, но когда речь идет о долге, Горелкин готов подняться даже из гроба.

Председатель.Для допроса вызывается свидетель Горелкин.

ГолосГорелкина. Я здесь.

Два санитара вносят на носилках Горелкинас перевязанной головой.

Председатель.Горелкин, вы, я вижу, находитесь в очень тяжелом состоянии.

Горелкин.В очень, очень тяжелом.

Председатель.Вы можете ответить на несколько вопросов?

Горелкин.Мне очень трудно, но я постараюсь.

Председатель.Постарайтесь, Горелкин, а руководство вашего отделения, я уверен, учтет ваш подвиг. (Помолчав.) Скажите, вам знаком подсудимый?

Горелкин (приподнявшись на локте, вглядывается в Подоплекова). Так точно, знаком.

Председатель.Что вы можете сказать по данному делу?

Горелкин.Значит, дело было так. Находясь в данном театре на дежурстве, я был предупрежден, что ввиду важного юридическо-политического мероприятия здесь возможны провокации со стороны неустойчивых элементов и других групп враждебного населения. А майор Коротышев прямо сказал, что провокация не только возможна, а даже непременно будет ввиду неизбежного характера данного спектакля. И одному из нас, говорит, то ли тебе, Горелкин, то ли тебе, Юрченко, будет заехано в физиономию, и этот заезд необходимо будет использовать в борьбе с нашими идейными противниками. Я, конечно, надеялся, что заехано будет Юрченко, а не мне, но все же подготовился и, пришедши сюда, стоял вон там, когда мне было сказано, что вот этот человек, который с женой своей громко разговаривает, его как раз будем брать и, возможно, он, значит, этот заезд совершит. Ну, так оно впоследствии и получилось. Когда мы его вежливо пригласили на сцену, он стал произносить всякие слова, кусаться и махать кулаками, в результате чего я имею под глазом синяк и, возможно, даже сотрясение мозга.

Защитник.А как вы думаете, действия Подоплекова носили заранее обдуманный характер или были совершены в порядке самообороны?

Горелкин.Поскольку я заранее был предупрежден о возможном нападении, то я думаю, что и нападатель знал о своих планах заранее.

Прокурор.Правильно.

Председатель.Хорошо, свидетель, вы можете идти.

Горелкин.А, спасибо, спасибо! (Вскакивает с носилок и порывается убежать.)

Председатель.Свидетель, куда вы?

Горелкин.Но вы же сказали, что я могу идти.

Председатель.Но я же не в буквальном смысле сказал. Я сказал в том смысле, что вы свободны. Но в буквальном смысле вам ходить еще, наверное, нельзя.

Прокурор.Тем более что врачи еще борются за вашу жизнь.

Председатель.Вы лежите, лежите, а наши специалисты сейчас вас бережно отнесут.

Горелкин.А, спасибо, спасибо. (Ложится на носилки, его уносят.)

Защитник.Товарищ председатель, мне кажется, свидетель был не в критическом состоянии, раз он может ходить.

Прокурор.Товарищ председатель, я протестую. Свидетель ходить не может.

Защитник.Но он же сейчас сделал несколько шагов.

Прокурор.Мало ли кто чего сделал. А, может, он был в горячке. Так бывает. Я сам помню, голову кому-нибудь, бывало, прострелишь, ну даже совершенно насквозь, так он сначала вроде как упадет, а потом вскакивает и бежит, как курица, знаете, без головы. (Смеется.)

Председатель.Ну, зачем вспоминать такие тяжелые вещи. Конечно, на фронте всем приходилось сражаться и даже убивать врагов.

Прокурор.Особенно врагов народа. У нас в Смерше с ними не чикались, у нас этого гнилого либерализма не было. Бывало, выстроишь их в ряд и ды-ды-ды-ды!..

Председатель.Ну ладно, ладно, не надо вспоминать такие тяжелые вещи. Что было, то прошло, и хватит, с этим покончено навсегда.

Прокурор.А почему же не вспоминать? Это была наша боевая молодость, романтика сражений, перекличка умов, перекличка идей, перекличка сердец…