Амели Нотомб - Косметика врага

— Как будто вы этого не знали!

— А я еще говорил о совпадениях!

— Хватит притворяться! Десять лет назад вы убили женщину, которая была смыслом моей жизни. Но вам показалось этого мало, и вы решили окончательно уничтожить меня: для этого вы рассказали мне не только об убийстве, но и о том, как изнасиловали ее двадцать лет назад, о чем я даже не знал.

— Какие же мужчины эгоисты! Если бы вы повнимательнее пригляделись к Изабель, вы бы поняли, что она скрывает что-то от вас.

— Я догадывался, что она скрывает какую-то печальную тайну. Но она не хотела о ней говорить.

— И вас это устраивало.

— Избавьте меня от своих нравоучений.

— Я по крайней мере не такой трус, как вы.

— О да. Насилие, убийство — очень мужественные поступки, особенно если имеешь дело с молодой и хрупкой женщиной.

— Почему же вы ничего не предпринимаете, если знаете, что я изнасиловал и убил Изабель?

— А что я, по-вашему, должен делать?

— Несколько минут назад вы сказали, что готовы задушить меня.

— Так вы этого от меня ждете?

— Да.

— Не дождетесь! Я не доставлю вам такого удовольствия. Я вызову полицию.

— Трус! Бедная Изабель! Вы не заслуживали ее!

— Она еще меньше заслуживала, чтобы ее насиловали и убивали.

— Я, по крайней мере, всегда иду до конца. А вы только и способны, что вызвать полицию. Месть с помощью посредников.

— Я придерживаюсь таких же убеждений, как и моя жена.

— Лживый прохвост! Изабель имела право отказаться от мщения, потому что была жертвой. А у вас такого права нет. Прощать может только пострадавший.

— С чего вы взяли, что я вас прощаю? Но я не желаю творить правосудие собственными руками.

— Вы просто трус, который прячется за красивыми словами!

— Вы уже и так разрушили мою жизнь. И я не хочу из-за вас доживать свои дни в тюрьме.

— Как вы все хорошо просчитали! Никакого риска! Подальше от опасности! Изабель, полюбуйтесь на своего любящего муженька!

— Я против смертной казни.

— Жалкий слюнтяй! С ним говорят о любви, а он витийствует, словно на трибуне.

— Вам не понять, какое требуется мужество, чтобы выступать против смертной казни.

— Кто говорит о смертной казни, недотепа? Что вы вообще об этом знаете, придурок? Уверен, что вы, конечно, всей душой против воровства, но если найдете чемоданчик, полный долларов, то не растеряетесь и с чистой совестью присвоите его себе. Никогда не упускайте своего случая, жалкий червяк!

— Причем тут все это? Даже если я вас убью, моя жена не воскреснет.

— Но ведь в глубине души или, вернее, кишок вам очень хочется убить меня. Так убейте! И вам полегчает!

— Нет.

— Что же течет у вас в жилах? Кровь или гнилая водица?

— Месье, я не собираюсь вам ничего доказывать. Я иду за полицией.

— И вы полагаете, что я буду вас здесь дожидаться?

— Я успел вас очень хорошо рассмотреть. И подробно опишу ваш портрет.

— Предположим, меня арестуют. Ну, и что дальше? Против меня — ни одной улики. Только мое собственное признание. Но, кроме вас, его никто не слышал. А я не собираюсь повторять его полиции. Короче говоря, у вас против меня ничего нет.

— Но ведь десять лет назад вы оставили свои отпечатки.

— Вы прекрасно знаете, что я ничего не оставил.

— Но должно же было хоть что-то остаться на месте преступления: какая-нибудь мелочь, ваш волос или ресница.

— В то время еще не умели делать анализ на ДНК. Так что не упрямьтесь, старина. Я не хочу оказаться за решеткой, и мне это явно не грозит.

— Я вас не понимаю. Если вы жаждете наказания, то почему тогда отказываетесь от законного суда?

— Я не верю в такое правосудие.

— К сожалению, другого у нас нет.

— Почему же? Отведите меня в туалет да убейте.

— Почему именно в туалет?

— Вы же не хотите, чтобы вас арестовала полиция. А там никто не увидит, как вы меня укокошите.

— Если ваш труп обнаружат в туалете, то найдется немало свидетелей, которые видели, как вы приставали ко мне со своими разговорами. При вашей застенчивости вас трудно не заметить.

— Меня радует, что вы уже всерьез обсуждаете саму вероятность подобного решения проблемы.

— Чтобы доказать бредовость ваших идей.

— Вы забываете самое главное: я не окажу вам никакого сопротивления.

— Но мне все же непонятно: почему вы добиваетесь, чтобы я вас убил? Что вы от этого выиграете?

— Несколько минут назад вы сами сказали, что я нуждаюсь в наказании.

— Ну и что?

— Что же тут непонятного?

— Тут что-то не так. На земном шаре живет полным-полно преступников, которые стремятся избежать наказания. В их поведении больше логики.

— Да, потому что они не чувствуют себя виновными.

— Но вы уверяли, что вас не мучают угрызения совести за то, что вы изнасиловали мою жену.

— Да, потому что мне это доставило удовольствие. Но убивать ее я не собирался. Поэтому меня мучает чувство вины.

— А если бы это убийство доставило вам удовольствие, вас не мучило бы раскаяние?

— Так уж я устроен.

— Но это ваши проблемы, старина. Надо было подумать, прежде чем…

— Откуда мне было знать, понравится мне убивать или нет? Ведь надо было сначала попробовать, чтобы в этом убедиться.

— Вы так говорите, словно вам хотелось попробовать новое блюдо.

— У каждого из нас свои моральные принципы. Я сужу обо всем по степени удовольствия, которое доставляет мне тот или иной поступок. Мы существуем только ради наслаждения, а потому цель оправдывает средства. Но преступление, которое не доставило блаженства, совершено впустую и мешает жить дальше. И, при всем желании, его невозможно оправдать.

— А мнение жертвы вас не интересует?

— Макс Стирнер, «Единственный в своем роде и его особенности» — слышали о таком?

— Нет.

— Ничего удивительного. Это теоретик эгоизма. Окружающие существуют только для того, чтобы доставлять мне удовольствие.

— Блестящая мысль! Таких людей нужно изолировать от общества.

— «Истинная нравственность пренебрегает нравственностью». Это уже Паскаль. Да здравствует янсенизм!

— Самое ужасное, что для каждого своего садистского преступления вы находите интеллектуальное оправдание.

— Если я столь ужасен, убейте меня.

— Я не хочу вас убивать.

— Откуда вы знаете? Вы же еще ни разу не пробовали. Может, вам понравится.

— Не пытайтесь навязать мне свою мораль. Вы сумасшедший.

— Если вы кого-то не понимаете, значит, он сумасшедший! Вам даже лень задуматься!

— Только безумец способен требовать, чтобы я убил его, так как его мучает чувство вины. Вы только что говорили, что поведение сумасшедшего человека не поддается объяснению. Так вот ваша жажда наказания не поддается объяснению: она противоречит вашей морали законченного эгоиста.