Елена Токарева - Иероглиф

– Зачем? Зачем мне туда? Мне там будет страшно.

– Суровые испытания полезны для души и закаляют тело. Это Конфуций.

…Путь, по которому меня пустили, был очень долгий, и он вел неизвестно куда. Я почувствовала себя посередине темного леса. Не вижу, откуда пришла, не ведаю, куда бреду.

Очнулась я от резкого телефонного звонка. Звонил Сципион. Он сказал, что ему срочно надо увидеться со мной.

– У меня урок, – ответила я.

– Как закончите, дуй прямо сюда, в мой офис.

Я распрощалась с Дуном, села в автомобиль и поехала в офис. Ехать было ровно десять минут. А идти – минут пять. Но я предпочитала ездить.

В офисе у Сципиона, кажется, объявили аврал. Все мальчики с бритыми затылками бегали, рассовывая по бумагорезательным машинкам какие-то бумаги. Костик руководил процессом.

– Что происходит? – спросила я хозяйским тоном.

В кресле развалился Ливеншталь, как любимый хозяйский пес. Он безмятежно улыбался. На мой вопрос он ответил кратко:

– Сципион зассал. – И добавил: – Гы-гы.

– В смысле?

– На него наехали какие-то третьестепенные силовики, и он почему-то отнесся к этому как к выдающемуся событию.

– А как надо? – услышала я из кабинета рык своей «няни». – Как надо? Ждать, когда они приедут и арестуют компьютеры?

– Никуда они не приедут… ничего они не арестуют… – лениво и себе под нос сказал Ливеншталь. – Пиписька у них еще не выросла сюда ездить…

– Ой, какой ты у нас крутой! – огрызнулся Сципион и скрылся в своем кабинете, забыв про меня.

– Что все-таки произошло? – поинтересовалась я у скучающего в кресле Славика.

– Да ничего. Помнишь того мамонтенка, который хотел женить сына?

– Ну, да… в общих чертах.

– Вот все из-за этого китайца. Он сунул Сципиону какую-то прослушку и попросил опубликовать.

– Заткнитесь все! – рявкнул из кабинета Сципион. – Если ничего не понимаете, заткнитесь! Вы же тупые и не смыслите ничего. Сейчас сюда ввалятся десять туземных ментов и будут меня пытать, где взял прослушку.

Через некоторое время послышалось:

– Юлия, зайди!

Сципион сидел буквально осыпанный обрезками бумаг, задумчиво ковыряя в большом квадратном носу.

– Твой отец был не так прост, как хотел казаться. Он любил прикинуться простачком со своей улыбкой Гагарина. А сам хотел всех обхитрить. Ты знаешь, что твоему отцу оппозиция не давала ничего нового строить в историческом центре Старого города. Едва он договаривался с какими-нибудь немцами-французами на тему инвестиций в строительство, как тут же из темных углов, затянутых паутиной, вылезали сумасшедшие коммунистические бабки и начинали орать под окнами мэрии, что не допустють! Красная оппозиция постоянно твердила, что твой отец разрушает наше славное революционное прошлое. Они бегали по городу с флагами. Сочиняли басни про твоего папашу. В результате все здания разрушились, канализация воняет. Город тонет в нечистотах. И он задумал наказать Старый город, построив рядом новый, мощный, красивый, перспективный Чайна-таун под прикрытием политического проекта. Как Петр Первый. Все очень просто. Он хотел быть как Петр Первый. И создал такой слегка шизанутый политический проект мирового уровня. В него вломили средства серьезные западные политики. Понимаешь?

На всякий случай я кивнула. Тем более что это совпадало с тем, что мне рассказывал Дун. Выходило, что таинственный Чайна-таун создал мой отец с какой-то своей целью, которую мне предстоит разгадать и которой надо воспользоваться.

– И что? – спросила я механически.

– И ничего. Ты же не знаешь, как мы его вывозили отсюда. Чтобы кратко: в белой каталке, в состоянии медицинского сна.

– Папа получил что-то за этот проект? – робко спросила я.

– Инфаркт…

– А кому принадлежит этот город? – опять спросила я, опустив голову и не глядя на Сципиона.

– Ну, угадай с трех раз, кому он принадлежит?

– Ну, я не знаю… – застеснялась я.

– Все всегда принадлежит в нашей стране тем, кто находится у власти.

– А у папы нет никаких… как это… акций этого города?

– Ну, если бы он был экономически грамотным человеком, а не политиком, то он оформил бы этот город на себя бумагами.

– А как это?

Сципион сосредоточенно молчал. Возможно, он просто не знал. Потом сказал:

– Наверное, через оформление земли… в аренду на триста лет… через создание акционерного общества. Черт его знает. Но все участники игры считают, что у твоего отца ничего нет, то есть старых документов не существует. И вообще, их никто не видел. Но они есть, Юлия, они существуют. Я получил сведения, что у вас дома спрятаны какие-то бумаги. И найти бумаги можешь только ты.

– До-ома? – сделала я удивленное лицо. – Ты с ума сошел! У нас дома несколько раз делали обыск, и если бы бумаги существовали, то их бы наверняка нашли бы.

– Ищи, Юлия. Ищи. Найдешь – можно будет побороться за кое-что.

Я сразу поняла, что речь идет о тех самых сертификатах, которые я нашла в старой картине. Но изо всех сил делала идиотское лицо. Я понимала, что так лучше всего.

…Когда я вышла из кабинета Сципиона, Ливеншталь встал с кресла, с грацией лабрадора, и вызвался меня проводить.

– Давай поедем куда-нибудь пообедаем? – предложил он.

Господи, какое счастье, что есть этот чудный легкомысленный гусар Ливеншталь! Этот котенок, всегда готовый поиграться! Как я ненавижу озабоченных баблом мужиков! Я люблю деньги. И я люблю денежных тузов. Но не люблю, когда на моих глазах бабло натужно, лопатами, выгребают из сортиров. Ну, сделайте же так, чтобы я этого не видела! Короче, я не хочу видеть бешеные деньги. Мне приятно видеть их укрощенными. Поэтому мне нравится Ливеншталь. Ему на деньги плевать.

И мы поехали с ним в летнюю резиденцию императора. Там один замечательный восточный человек построил традиционную русскую деревню, и в ней замостил уютный ресторан русской кухни. Вокруг ресторана носились тройки с бубенцами, пахло конским навозом, и ямщики молодецким уханьем заводили народ на безумства.

Едва мы с Ливеншталем уселись на летней веранде ресторана, как к нам подоспел хозяин заведения и стал прочувственно жать Ливеншталю руку, хлопать его по плечу и вообще всячески выказывал Славику респект.

Нам тут же принесли комплимент от администрации: бутылку французского шампанского и черную икру с горячим калачом. Скрипач с легкой фальшивинкой выводил душещипательную мелодию. А хозяин сел рядом с ним и попросил себе гитару. Вдвоем они аккомпанировали, и хозяин спел несколько чудесных романсов. Было видно, что Ливеншталь здесь дорогой гость.

Когда владелец заведения отлучился на кухню, Ливеншталь между прочим спросил меня:

– Что тебя Сципион-то накручивал?

– Да, ничего. Учиться заставляет. Говорит, что я не поступлю в университет, если буду с тобой по ресторанам болтаться.