Владимир Нестеренко - Огненное погребение

– Ну, и что потом? – поощряюще, терпеливо, без насмешки.

– И что-то сказал…

– Леся?

– Танечка, если бы ты столько курила…

Танечка стала к ней доебываться и нашла новую секретаршу, Поросятко, малолетнюю жлобиху из райцентра, которая желала жить в городе.

Сиськи у жлобихи были такие же, но в тонких материях – уступала.

При передаче дел старая секретарша сказала Поросятку: «В принципе, все несложно, даже дура разберется. Надо отвечать на звонки, записывать, кто там звонил, ходить за пирожками, и будут щупать».

Так вот, это агентство устроило празднование Татьяниного дня.

Хозяйка и бухгалтер были Татьяны, девушки лет тридцати, а я приперся с водителем, флотским лейтенантом-расстригой, поздравить. Брокеров набежало много, я и не ожидал, что они такие подхалимы. Один дядя-брокер приехал с гитарой и весь вечер пел песни. Я всегда считал его спившимся кэгэбистом, оказался – инженер-механик, с такой-то рожей…

Второй брокер (это у них вроде должности, Первый брокер, Второй брокер), Ворона, привела свою мамашу, даму с отвисшей нижней губой, глубоко за полтинник. Она, оказывается, тоже была вовлечена в процесс недвижимости. Обычно мы при встрече брали Ворону за ноги и слегка трясли в воздухе. Юбку она все равно не носила, ходила в шортах, так что не сильно и обижалась. Трясли мы и хозяйку, да всех трясли, кто еще по возрасту подходил. Глянув на мамашу, я сказал водителю, Морячку: «Ни в коем случае!» Поржали о своем, напугали женщину.

Сколько раз все эти люди, забредая в офис, подвергались надругательствам…

Всем брокерам мужского пола было не раз сказано: «Тебе пиздец – смотри, осторожно».

Женщин щупали и переворачивали вниз головой.

А когда мы решили завязать с карточной игрой в офисе, то стали играть в «чу» – это такая азартная детская игра, связанная с мелкими деньгами. Табачный дым, смех, звон мелочи, семечки и мат. Клиенты, приходившие на подписание сделок, как на расстрел, со всеми родственниками, с прабабушками, были в недоумении. Однако хозяйке «Татьяны» было выгодно такое соседство, она не хотела тратиться на безопасность, так что терпела нас.

Хорошо хоть с пьянством было покончено. Приехали мы без лишних церемоний, без подарков, – цветы, шампанское и водка.

Я в кроссовках, растянутых спортивных штанах и каком-то убитом свитере. Сто сорок килограмм веса, небритый и убитый в говно. Морячок, всегда опрятно и модно одетый, он гнал на этом, моего вида не компенсировал. Скорее, оттенял.

Сели за стол, начали отмечать. Пластиковые стаканчики, холодные закуски. Кто-то из брокерш припер два тазика холодца, ведерко винегрета. Незамужнее бабье компенсировало все винегретом.

Попросили сказать тост. Я всегда стараюсь сразу к сути: «Девушки! Я желаю вам только одного – выйти, наконец, замуж и прекратить, наконец, это движение».

Брокеры поддержали.

Выпив, я посмотрел на мамашу Вороны и сказал ей прямо: «Ни в коем случае!» – она не поняла, но кивнула.

Тут и приперлось Поросятко с компанией. Бывает так: сидишь где-нибудь в общественном месте или в гостях – и тут приходит человек, сразу видно – он не прав. Ко мне такой талант, видеть человека насквозь, приходил обычно после пол-литра водки.

А здесь не успел и стакан выпить – и вижу.

Кавалер, как я понял по его снисходительному к Поросятку отношению, уже добившийся у нее успеха, фраерок чуть за двадцать, был в рыжей кожаной куртке. Небольшого роста, с очень широкими плечами, как у классического борца или штангиста. Не сказав ни слова, он снял куртку и повесил на вешалку. Под курткой был твидовый пиджак с накладными поролоновыми плечами, черная рубаха и белый кожаный галстук.

Я заржал, даже не пытаясь сдерживаться.

Раздевшись, этот штрих подошел к Татьяне. директрисе, и говорит:

– Слышь, тебя, кажись, Таней зовут? На тебе подарок! – и сует ей, слегка опешившей от такого подхода, в руки плоскую продолговатую хуйню из рыжего кожзаменителя, перекидной еженедельник.

После этого мы уже ржали вдвоем с Морячком, хотя Морячок и не курил драп вообще.

Компания с фраером была попроще, два тихих чмыря, обычные жлобы, в галстуках и мохнатых пиджаках.

Я понял, что это была одежда следующего поколения, мохнатые пиджаки сменили малиновые и красные.

Они пришли на party, ебаные овцы.

Гости расселись и, как положено чертям, стали высаживать всю компанию на свою волну – говорить тосты, шутить, наливать, следить, чтобы пили до дна.

Не помню тостов, ну что-то типа: «Пусть они вставляют такой, какой мы вынимаем», – я уже стал нажираться, смахивать локтями стаканчики, посматривать на людей.

Морячок стал толкать меня локтем, он был за рулем, трезвый, и шипеть: «Поехали домой, на хуй они нужны», – но я уже веселился. Подмигивал женщинам и смеялся.

Выступил секретаршин кавалер, который предложил выпить, за что – не помню, но условие было такое: «Мужчины пьют стоя, женщины – до дна», что-то связанное с потенцией и благополучием.

У стула разъехались ножки, я упал.

Потом не помню, какое-то нервное состояние – сбоку Морячок толкает, брокеры поют под гитару, Ворона с мамашей на меня смотрят косо. Я стал рассказывать Морячку случаи из жизни, в некоторых из них он участвовал. Я давал ему личную трактовку событий, типа разбора полетов, очень вовремя. Морячок сбежал посмотреть на машину, не спиздили ли. Я головой показал Поросятку на выход.

Простодушное Поросятко вышло, а я, закрыв дверь, достал хуй и приблизился. Дядя шутит.

Поросятко ломанулось из конуры, пришлось ловить ее в охапку.

Ничего успокаивающего, кроме: «Нельзя ж так пугаться, вон Ворона не боится…» – в голову не приходило.

Придушив секретаршу в объятиях, я решил перевести разговор на другую тему. Видимо, у меня были мысли, вопрос был важный: не мусор ли ее новый кавалер.

Она сказала, что нет, он, наоборот, «криши делает». Блядь, не «крышу» а именно «криши».

Успокоенный, что жлобец не мусор и можно переходить к делу, я оставил расстроенное Поросятко и поперся за стол.

Тем временем гости веселились вовсю, какой-то хуй, брокер, показывал фокусы с пластмассовыми стаканчиками.

Тут я ему и сказал, что один мой знакомый как-то показывал фокусы и засунул в жопу полуметровый шампур, почти на всю длину.

Подпивший бык пизданул с места: «Скажи мне, кто твой друг…»

Вот, я знал, когда-нибудь этот момент наступит.

– Ты, блядь, ты меня знаешь? – я уже не веселился и смотрел угрожающе.

– Нет, – после секундных раздумий ответил бык. Он изменился в лице, видимо, что-то пошло не так, схема «придем, подарим эту хуйню, выпьем и снимем телок» рушилась.