Максим Осипов - Грех жаловаться
- Название:Грех жаловаться
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Array Array
- Год:2009
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-060956-7, 978-5-271-24622-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Максим Осипов - Грех жаловаться краткое содержание
Очерки Осипова о сегодняшней российской провинции, особенно «В родном краю», получили широкую известность и стали поводом для бурной дискуссии в прессе и в интернете. Эти очерки, гуманные и беспощадные, открывают сборник, который продолжается разговором об общественном служении и завершается двумя повестями. Основные темы трехчастной повести «Встреча» – любовь, искусство, выбор духовного пути – сцеплены, как в классической сонате. Повесть «Камень, ножницы, бумага» рассказывает об иноприродной человеку сущности русского начальства, о предельной мощи ислама и о хрупкой красоте христианской культуры,
Эффект, производимый прозой Максима Осипова, лучше всего передается описанием одного из толстовских персонажей: он говорит «хотя и не совсем кстати, но простые вещи, имеющие смысл».
Грех жаловаться - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Излагает: часовня, вот планы, дело за малым – земля. Давай, Паша, порешаем вопрос. А что тут думать? Вспоминает: КОКЯХБИ.
– Он ничего вроде, – вдруг заявляет Паша. – Кристинка моя у него. И потом – программа: духовное возрождение, славянская письменность, как там? – С каких пор мы стали разбираться в письменности, Павел? Муниципальное жилье учителю дадим, тем более – программа. До него доходит, как до жирафа. «Дома горят, ты ведь пожарником работал!» – хочется крикнуть Ксении Николаевне, но о таких вещах нельзя даже с Пашей.
– Я думала, ты мужчина. Поговори с Савельичем, – Савельич – деловой человек, бизнес в Пскове, но родной город не забывает. – Ты же на той неделе обещал!
– Извини меня, Ксения Николаевна, та неделя – это та неделя, а эта неделя – это эта неделя.
– Разница в чем, Паша?
Паша не знает. Он слышал эту фразу от областного начальника. Тому тогда никто не возразил.
Край какой-то. Тупик. Он хоть знает, что такое часовня? Думает, наверное, время узнавать, так ведь? Чего-то бурчит: лучше боулинг. Вдруг – озарение:
– У учителя знаешь какие дела творятся? – вдохновенно рассказывает. Прямо позади ее дома – гнездо разврата. – За дочь не страшно?.. – еще говорит и еще.
– Ладно, разберемся с этим чмо, – произносит Паша. Давно бы так. – Разрулим ситуацию. Будет тебе часовня! Давай по маленькой, Ксения Николаевна, с наступающим, здоровья, сил, удачи!
Офицеры пьют стоя. Господи, блин, достал.
Суд – больше для радости, чем для дела. Егор Савич, судья, – веселый, петь любит и служит хорошо, музыкально: процесс ведет плавно, без пауз. Сдавать только стал Егор Савич, облез как-то, в область ездит лечиться. Томографию сделал: «Атрофические изменения головного мозга». Ксения смеется: «Адвокатам не показывай».
Если о чем-то в жизни жалела, то об этом – что не стала судьей. Каждый раз мурашки по коже, когда приговор: все стоят, судья зачитывает, хорошо. Сам только что напечатал, и – вжик – три, пять, десять лет.
Сегодня судят двух ее таджиков. В сентябре еще их выгнала, строят чего-то теперь, вернее – строили. Преступная нация.
Утро было пасмурное, а тут и солнышко выглянуло. Пока шла до суда, совсем развеселилась, Пашин коньяк подействовал. А вот и они, красавцы, возле задней двери – с ментами курят. Издалека узнает. Неудобно небось двумя руками сигарету держать? Да, похудели вы без Ксении Николаевны, то-то же. Ничего, на казенном отъедитесь.
Выходит Рукосуев, уже облачился: – Давайте начинать процесс. – Здесь по-домашнему. – Что, ребята, щекочет жопу воздух свободы? – все у него «ребята». Эти, похоже, и русского не знают. – Давай, Ксюша, заходи.
Как обычно, она идет в заднюю комнату, дверь туда открыта, все видно и слышно. Адвокаты – оба по пятьдесят первой, обеспечивают право на защиту, прокурор, секретарь – все на месте.
«Встать, суд идет. Прошу садиться», – никто и двинуться не успел. Отцу Александру – поучиться, каждую службу на два часа развозит. Номер дела, статья, имена подсудимых, язык сломаешь, государственное обвинение поддерживает младший советник юстиции такой-то, отводов нет, ходатайств нет. Статья Конституции подсудимым разъяснена. Обвинительное заключение. Прокурору: давайте сидя.
На автостанции эти двое отобрали у пацана телефон. Пацанов, как знает Ксения, там было несколько, и телефонов тоже несколько, но заявление в милицию уговорили подать только одного, да и таджиков было не двое, а трое, но третий сбежал, так что, конечно, в жизни все иначе, чем в суде, не так стройно. Тем и хорош суд. Никому не нужны ни лишний таджик, ни лишние телефоны, ни потерпевшие, которых не вытащишь в процесс.
Егор мелко кивает – в такт внутренней какой-то музыке. Или правда атрофия мозгов? От адвокатов только и слышно: «Встань», «Отвечай суду». Первый таджик с обвинением согласен полностью, второй – частично. Первый – да, ударил потерпевшего он, шарил по карманам тоже он. Понимает ли, о чем спрашивают? Ксения прикидывает возраст. Школу не надо прогуливать.
Второй таджик по-русски говорит лучше.
– Мы с…, – он называет сбежавшего третьего, никто не перебивает, – сидели в бытовке, кушали «Роллтон».
– Рекламная пауза, – перебивает Егор и поворачивается к двери, за которой, он знает, прячется Ксения, – она оценит.
– Тебя не за это судят, – вступает адвокат, – а за грабеж. – Бил подсудимого? Угрожал ему? Телефон кто вытаскивал?
– Про телефон ответить не могу, – произносит подсудимый, – я пьяный был. – Адвокат машет рукой.
Допрос свидетеля-милиционера занимает полторы минуты, прения сторон – две. Суд удаляется на совещание.
– Год и три, – говорит Ксения. – То есть, наоборот, три и год.
Егор кивает: угадала, она всегда угадывает.
Ксения проходит в зал. Центральный момент.
– Именем… – бум! молотком, всё! Слово становится делом, обретает плоть. – Увести осужденных!
Рукосуев хороший судья: отмен у него не бывает. Мантию в шкаф, а оттуда гитару и еще – коньячок, рюмки и закусить. Не дай себе засохнуть, Ксюша! Лимончик порежь, огурчики вот, маслинки, рыбку. Второй день поста, эх, ладно, будет что рассказать на исповеди. С праздничком тебя, Ксюша, с женским днем! Тостуемый пьет до дна.
– Чего звал?
– Тебе обязательно повод надо? Соскучился я за тобой…
В глазах судьи слезы, быстро хмелеть стал. В прежние, еще советские, времена они, что называется, встречались. Ксения забегала после работы, они запирались вот прямо здесь, Егор обнимал ее и нежно выговаривал: «Угадай, Ксюша, кого сейчас будут иметь». Ей нравилось. Эх, как молоды мы были…
По-настоящему Рукосуев любит всю жизнь одну женщину – певицу Аллу Пугачеву. «За эту бабу, – говорит он, – я невинного человека убить готов». И в Ксюше ценит превыше всего ее голос. Споем?
– Не гони, – просит Ксения. – Споем, позже.
– Давай тогда про божественное… – Егор откидывается на спинку дивана, жмурится. – Я люблю… Что у вас там за число зверя?
Поздно до нашего города доходят новости. Принимается объяснять: штрих-код, ИНН, три шестерки. Многие против.
– Да зачем они нужны, будем говорить, три шестерки? Чего-то я не пойму. – Снова наливает. – Ты бухгалтер все ж таки.
Она толком не знает. Вроде для синхронизации.
– Ха-ха-ха, – смеется судья. – Для синхронизации у нас «Три семерки»! Поняла? Портвешок такой.
Егор веселый, и с ним тепло, весело. А чего не веселиться? Деньги есть, дело делает нужное, интересное. Зря она не стала юристом. Верочку вот хотела… Не будем об этом. Вспоминает утро, мрачнеет. Надо Егору знать про учителя: чужой человек в городе.
– Егорушка, ты-то меня хоть поддержишь?
Егор умеет быть и серьезным. Всякий, кто замахивается на нашу… эту… сама понимаешь, получит по заслугам! По журнальному столику – хрясь!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: