Алексей Иванов - Общага-на-Крови

Втроем они молча и быстро поднялись на седьмой этаж и подошли к семьсот десятой комнате. Отличник постучал и открыл дверь. Серафима с ногами сидела на кровати и читала книгу.

— А я с гостями, — предупредил Отличник.

— Здравствуй, Фима, — спокойно сказала Нелли.

Отличник почувствовал, что как только она увидела Серафиму, то сразу сделалась неестественной — какой-то подчеркнуто доброжелательной и внимательной. А впрочем, все друзья Отличника, встречаясь с Серафимой, изменялись. Для них Серафима словно бы заключала в себе что-то нежелательное, и они скрывали это за вежливостью и демонстративной симпатией. Отличник не знал, как отнестись ко всему этому. Более того, он даже не хотел разбираться, отчего так происходит, ибо в любом случае это обязывало его перемениться в отношении к Серафиме и потом из-за этого затаить на друзей обиду.

— Привет, Фимка, — развязно сказал Ванька, сбрасывая обувь.

— Привет, — обрадовалась Серафима и слезла с койки. — Вы вовремя поспели. Хотите чаю? У меня вишневое варенье есть.

— Напузырь-ка мне стаканчик, — благодушно пророкотал Ванька, валясь на кровать Отличника. — Фимка, мы покурим у тебя?

— Курите, — расставляя стаканы, ответила Серафима. — Отличник, достань, пожалуйста, варенье…

— Нелька, дай сигу, — тотчас попросил Ванька. Нелли молча достала пачку, вынула сигарету и подала Ваньке. Она не любила, чтобы в ее пачку лазили чужие пальцы.

Ванька привычным жестом выхватил из-под кровати литровую стеклянную банку и поставил ее на стол. Банка эта была специально заготовлена им в прошлое посещение. Серафима, не знавшая о том, удивленно взглянула на безмятежного Ваньку и засмеялась.

— Меня вот из комнаты опять выперли, — сообщил Ванька.

— Опять безобразничал? — разливая чай, спросила Серафима.

— Э-эх!.. — Ванька махнул рукой и взял стакан. — Не станем относиться к жизни серьезно, Фимка. Все будет как попало!

— Ты, Ванька, всегда отшучиваешься, — укоризненно заметила Серафима. — От жизни не отшутишься… Вы ешьте варенье-то… А если вам негде остановиться, живите у меня. Места хватит.

— Я вроде бы не говорила, что меня выгнали, — вдруг холодно сказала Нелли, которая курила и не прикасалась к чаю.

— У тебя такой вид, Неля, что все понятно, — улыбнулась Серафима. — Ванька, возьми ложку, не суй палец в варенье…

— Нет, Фима, спасибо, — словно очнулась Нелли, глядя на Серафиму с оттенком жалости и нежности. — У меня, кроме Беловых, есть еще много других знакомых, у кого я могу переночевать.

— А чем у меня хуже? — без всякой рисовки удивилась Серафима.

— Не в том дело, Фимка, — встрял Ванька. — За Нелькой Гапонов настоящую охоту учинил. Если он застукает кого из нас у тебя, то все пострадают — и кого застукали, и Отличник, и ты. Нам теперь поодиночке держаться надо, чтобы меньше жертв было.

Серафима ничего не сказала и снова с ногами забралась на свою койку.

— Можно, Фима, я у тебя вещи оставлю? — спросила Нелли.

— Конечно. Но если негде будет ночевать — приходите не спрашиваясь. Я всегда буду вам рада.

— Гапонов неспроста за тобой следит, — без смущения заявил Нелли Ванька. — Он к тебе неравнодушен, гад, вот и мстит.

— Ну и пошел он к дьяволу, — отмахнулась Нелли.

— Интересно, — задумался Ванька, — он тебя действительно сам вычислил или какая сволочь настучала?

Нелли сделала гримасу безразличия.

— Знаешь, Фима, — подумав, сказала она, — ты не принимай на свой счет, но с тех пор, как мы так живем, я чувствую, что все от меня отвернулись. Никто во мне человека не видит. Я для всех только обуза, которую терпят из вежливости. Такое ощущение, что все тебе врут, а сами только и ждут, когда ты уйдешь, чтобы не было неприятностей. Будто умерла для всех, а похоронить нельзя, вот труп и перепихивают друг другу, чтобы под носом не воняло. Людей ненавидеть начинаешь.

— Это усталость и нервы, Неля, — возразила Серафима. — Ты слишком мнительна.

— Да плюнь ты на них всех, — посоветовал Ванька. — Приходи и живи. Это же общага.

— Нельзя плевать, — вдруг возразил молчавший до сих пор Отличник. — Вот ты доплевался, что тебя из второй комнаты выставили.

Нелли мельком презрительно взглянула на Отличника.

— Ха! — воскликнул Ванька. — Да у меня, харя, таких комнат хоть жопой ешь! Оттуда выперли, так я не удавлюсь на резинке от трусов, еще найду комнату!

— И снова выпрут, — упрямо сказал Отличник.

— А-а, пускай. Опять новую найду. Сессия же не бесконечна. Худо-бедно перекантуюсь, а там видно будет.

Отличник тяжело вздохнул.

— Не падай духом, мать. — Ванька хлопнул Нелли по коленке. — Мы еще придем поссать на их могилы.

Нелли только усмехнулась.

Еще с полчаса они говорили о разных пустяках, не касаясь этой темы, и наконец Нелли сказала:

— Ладно, Фима, пойдем мы. Думаю, что тревога уже улеглась.

— Приходите сюда, — снова пригласила Серафима.

Отличник вышел в блок проводить друзей. Он чувствовал: они хотят что-то сказать ему без Серафимы.

— Хорошая у тебя девочка! — быстро прошептал Ванька в ухо Отличнику. — Ну и подфартило тебе, харя!

Отличник смущенно улыбнулся.

— Вы друг другу подходите, — с наигранным безразличием, не понижая голоса, добавила Нелли. — Кстати, Отличник, ты не знаешь, где Каминский?

— Нет, — соврал Отличник, сумев выдержать ее взгляд.

— Ну ладно, — ухмыльнулась Нелли, отворачиваясь.

Ванька скорчил зловещую рожу и, пока Нелли не видела, быстро, но крепко пожал Отличнику руку.

Игорь в брюках и рубашке, подпоясанный женским фартуком, на электроплитке жарил себе яичницу и варил в турке кофе. Отличник сидел в стороне на стуле, как зритель, и глотал слюни. Маргариты в комнате не было, поэтому Отличник свободно рассказывал Игорю об изменениях в судьбах Нелли и Ваньки.

— Образ жизни и поведение компрометируют Ивана в глазах окружающих, — произнес Игорь. — Ты бы, Отличник, повлиял как-нибудь на него…

— Он сам знает, что делает, — хмуро отозвался Отличник. — Нянька я ему, что ли?

— Н-да-а… — протянул Игорь и вздохнул. — Тяжело мне, друг мой. Сейчас бы о себе подумать — не до прочих. Но ведь гибнет человек. Что делать?

— Ничего.

— Как-то нехорошо у нас стало. Словно мы друг другу чужие. Что с нами случилось? Что с нами сделали? Что будет, Отличник?

— Не знаю, Игорь, — печально сказал Отличник. — Ванька говорит, что нам теперь поодиночке держаться надо. Мне кажется, что все просто злятся друг на друга оттого, что никто не хочет сделать первого шага к сближению.

— Какое сближение, дитя мое? — Игорь пожал плечами. — Мы не ссорились. Не расходились во мнениях.

— Ну, может, поддержать друг друга… Не врать друг другу…

— Как я понимаю, — помолчав, заметил Игорь, — последнее — это в мой адрес?