Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему

Игорь повертел головой по сторонам и убедился, что этот жест старика мог быть адресован только ему; на всякий случай соорудил на лице вопросительную гримасу и ткнул себя в грудь, мол: «Это ты мне? Ты просишь меня подойти?» Старик закивал и улыбнулся во весь свой гигантский рот. Вопреки ожиданиям иллюзия раздвоенной головы пропала, уступив место удивлению Игоря: зубы этого грязного существа отличались исключительной белизной и были ровными, словно над ними долгое время работал искусный дантист. Игорь подошел к старику и остановился в полуметре от него. Эта была та черта брезгливости, за которую он не мог позволить себе переступить. Старик принялся что-то говорить, но различить его слова даже с такого небольшого расстояния было пустой затеей, пришлось подойти вплотную. Старик приложил левую руку к груди в области сердца, а правую опустил, сжав все пальцы, кроме указательного, в кулак. Игорь сообразил, что это может быть каким-то особым приветственным жестом, и поспешил ответить тем же, мудро решив, что туземные обычаи нужно уважать. Меж тем старик, увидев жест Игоря, быстро-быстро закивал и с неожиданной ловкостью даже не вскочил, а подлетел вертикально кверху и приземлился на ноги. Игоря настолько поразило это очевидное проявление чудесных способностей, что он от удивления открыл рот. Старик на ужасном английском языке спросил:

– Ты от нее?

– От кого? – не понял Игорь.

– Италия? Американка? Клеменс?

– Да. От нее.

– Пойдем.

Старик очень быстро посеменил вперед. Он шел так быстро, что Игорь с трудом поспевал за ним, еле-еле удерживаясь от перехода с быстрого шага на бег. Они прошли так около километра, пока наконец не оказались возле старого пыльного грузовичка-пикапа времен, наверное, еще английской колонизации. Старик прыгнул в кузов, заполз под какую-то мешковину, свернулся в канатную бухту, а Игорь сел в кабину. Шофер был самым обыкновенным индусом, очень типичным и к тому же чрезвычайно молчаливым. Игорь пытался задавать ему вопросы и на английском, и на урду, но то ли шофер не говорил ни на одном из этих языков, то ли вообще был немым, но ни одного звука от него Игорь так и не услышал. Они проехали окраиной через бесконечные трущобы, где люди, чей облик очень напоминал внешность летающего старика, слонялись между своими домишками, сооруженными из подручных материалов – высшая степень убожества. Затем город закончился, очень резко, и шоссе пошло сквозь джунгли. Игорь старался запоминать дорогу, но вскоре бросил это занятие, после того как пикап свернул с шоссе на проселок, затем с этого проселка на другой, и так далее, до бесконечности. Их путь продлился больше трех часов, пока наконец дорога не превратилась в едва различимую тропу, проложенную прямо в джунглях, впрочем, довольно ровную. Эта тропа привела на открытое место площадью примерно в четверть гектара. Земля здесь была абсолютно голой, без малейших признаков растительности, и какой-то бурой. Посредине стояла одна-единственная ветхая хижина, крытая не то соломой, не то еще чем-то, сильно ее напоминавшим.

Пикап остановился у края бурой земли, и тут шофер впервые оказал своему пассажиру хоть какой-то знак внимания: он жестом указал Игорю на дверь. Тот послушно кивнул – как скажешь, хозяин, – и вышел из грузовичка. Шофер немедленно развернулся, довольно лихо, надо сказать, и уехал восвояси, а наш путешественник поневоле остался один. Старика, которого он прозвал про себя «факиром», нигде видно не было. Некоторое время Игорь постоял, нерешительно переминаясь с ноги на ногу, затем, решив, что раз уж его завезли в такую тмутаракань, то это должно быть как-то связано с хижиной, направился в ее сторону.

Старик сидел на пороге в той же позе, что и давеча в порту. Когда он во второй раз продемонстрировал свое умение подниматься без помощи ног, Игорь твердо решил ничему не удивляться и понял, что тогда, в порту, ему не померещилась эта сверхъестественная способность факира отрываться от земли на добрых полметра. Он загляделся на старика и не сразу заметил присутствие двух других существ: прямо на пороге, свернувшись клубком, лежала гремучая змея, она также заметила Игоря и подняла свой хвост с погремушкой на конце. По всему было видно, что намерения у твари серьезные и лучше к ней не приближаться. На перекладине дверного проема вниз головой висела гигантских размеров летучая мышь и спала, обернув себя крыльями. Старик поприветствовал его самым обычным «Хеллоу» и, видимо обращаясь к тварям, произнес что-то на непонятном языке: несколько слов, в которых Игорь с его талантом лингвиста смог уловить едва различимые нотки иврита. Пока Игорь раздумывал, откуда старик может знать халдейское наречие, тот открыл дверь и пригласил Игоря войти.

Хижина оказалась лишь навесом для прикрытия колодца с доходящими до пояса взрослого человека краями и диаметром с колесо карьерного самосвала «БелАЗ». Старик явно намеревался спуститься вниз, но Игорь жестом остановил его.

– Куда это ты собираешься?

– Вниз, вниз, там, – старик вновь сделал знак: прижав левую руку к сердцу, а правой указав в жерло колодца.

– Ни черта! Я не полезу! С какой стати? – Игорю совершенно не хотелось лезть в огромный колодец, откуда доносился еле уловимый запах дыма.

– Там, там, – старик заговорил резко, его глаза разгорелись, словно уголья костра при порыве ветра, – Люциф. Он там, твой и мой дух. Надо идти.

Не желая более слушать никаких возражений, старик стал спускаться в колодец по винтовой лестнице, устроенной по его окружности. Игорь, содрогаясь и с трудом преодолевая отвращение, полез следом. Чтобы хоть немного отвлечься от тяготивших его мыслей, он принялся считать ступеньки и насчитал их сто тридцать семь. Спустившись, они оказались в настоящей пещере, очень большой, так как свет от нескольких масляных ламп, горевших в этом мраке, казалось, особенно тускло, не позволял увидеть ее пределов целиком, а выхватывал из темноты лишь кучу веток, сложенных в форме усеченной пирамиды. Верхняя площадка на вершине кучи была засыпана на вид недавно сорванными пальмовыми листьями: очень широкими и прочными, словно они были сделаны из выкрашенной в зеленый цвет свиной кожи очень грубой выделки. Факир подошел к одному из масляных светильников, снял его с грубо сделанной треноги и, подняв вверх, заговорил:

– Чагра умрет скоро, очень старая. Иди, смотри здесь.

На кожистых пальмовых листьях лежало существо еще более иссохшее, чем сам факир. Признаков жизни это подобие человека на первый взгляд не подавало, но Игорь стал всматриваться и увидел, что тело существа чуть заметно шевелится: грудь поднималась, свидетельствуя о работе легких, – эта живая мумия еще не простилась с душой.