Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Да когда листвяк сухой на дрова спилили. Там еще комель порядочный остался — в резерв.

Карцев звучно треснул себя ладонью по лбу и взлаял сухим смехом:

— Конечно! Я же сам ее там оставил, чтоб взад-вперед не таскать. Придурок… Ну, подожди, я сейчас.

Сплыли нормально: речка была не порожистая, достаточно глубокая и без заломов. Лишь пару раз на перекатах приходилось вставать в воду и тащить лодку да однажды их вынесло на большой плоский подводный камень, плохо различимый на фоне потемневшей воды. Высадились, как и планировали, в шести километрах ниже первого лагеря, на похожей терраске — и вновь началась привычная карусель работ по оборудованию лагеря. В результате, когда и палатка, и кострище, и грузовой склад, и поленница дров были готовы, им даже показалось, что никакого сплава не было: настолько второй лагерь был подобен первому. Лишь черный силуэт лодки, вытащенной на берег и опрокинутой вверх дном, вносил разнообразие и подтверждал: был сплав, был.

Работы здесь предстояло на два маршрутных дня. Снег за день почти истаял, при тихой погоде проглядывало солнце, значит, можно было надеяться, что завтра первый маршрут состоится.

— Как ты думаешь, Андреич, — спросил перед сном обеспокоенно Чебураха, — тот медведь сюда не примотает?

— Не должен, Витя, — успокоительно ответил Карцев. — Здесь уже не его участок.

— Разве у них есть участки? — удивился Витек.

— Конечно. Вся тайга ими поделена, хоть и без договоров. И со своих участков чужаков они нещадно гоняют.

— А мы для них не чужаки?

— Мы? Мы для них другой вид и потому не конкуренты. Как для нас собаки или муравьи. Нас замечают лишь потому, что мы иногда в них стреляем, а также когда у них животы с голодухи подводит. Ведь перед тем, как лечь в берлогу, медведю надо нагулять жир — и чтоб его хватило до весны. Если лето хорошее, урожайное в отношении ягод и орехов, тогда все в порядке. При плохом лете ему обязательно надо завалить лося и его скушать — оленем тут не обойдешься. И пока этого не случится, медведь не ляжет. Уже по снегу бродит, шатается по тайге и тогда уж на всех бросается, кто подвернется. В том числе и на людей. Потому и называется «шатун». До весны они, как правило, не доживают.

— Так, может, то и был шатун?

— Вряд ли. В берлоги, как мне говорили, медведи недели через две-три лягут. Да и лето было вполне урожайным, так что мы им сейчас без надобности.

— Вот кака закавыка… Мне, вообще-то, с вами понравилось работать, ничего что тяжело. Я бы не против и на следующий год поехать — а вдруг он неурожайным будет?

Прогноз не подвел: утро выдалось ясным, хоть с морозцем. Карцев вновь посидел перед выходом над картой, наметил пути подхода, отхода и сам маршрут: вроде, должны уложиться до темноты, лишь бы опять не врюхаться в завалы. Уже собравшись, он сказал Чебурахе:

— Знаешь, Витя, может, сегодня в шлихах и золото подцепим: в этом районе в нашей речке предшественники нашли золотинку.

— Всего одну, что ли? А большую?

Карцев улыбнулся.

— Увы, ма-ахонькую, в десятую долю миллиметра. А все-таки настоящую, без дураков. Так что смотри в оба: где нашли одну, может быть и десять.

День клонился к вечеру, а маршрут близился к завершению. По проходимости он оказался вполне приемлемым, хотя местами, в целях сокращения пути из лога в лог, им приходилось карабкаться на крутосклонные водоразделы — «потовыжималки», по заключению Чебурахи. И вот спуск последним логом к речке и последние донки и шлихи.

При доводке первого шлиха Карцев вдруг услышал какое-то постукивание по дну деревянного, из осины, лотка.

— Че-то стучит, — удивился и Чебураха, внимательно следивший за отмывкой каждого шлиха в этом маршруте.

— Вот и я думаю, что это? — С этими словами Карцев достал из нагрудного кармана семикратную лупу на шнурке и стал разглядывать небогатый серый шлих с желтоватыми блестками.

— Ну, это все пирит да магнетит, а вот это что за «таракан»?

Слегка наклонив на себя лоток, он пустил с желобка струйку воды, и тогда в хвосте уменьшающейся лужицы в обрамлении мелкого песка обнажилась толстоватая неправильная тускложелтая табличка длиной миллиметра в три…

— Ах ты, ненаглядный мой! — воскликнул геолог. — Вот, Витенька, и обещанная золотина да какая! Это уже почти самородок, пожалуй, на грамм потянет!.. Он-то у нас по лотку и стучал. На-ка, посмотри…

— Так-то большой, видно хорошо… Хотя я думал, что самородки больше — ну, там, с кулак или с яйцо… И весят поболе…

— Где есть маленький, могут быть и большие, Витя. К тому же если при добыче в каждом кубометре породы будет лишь по одной такой золотине, то россыпь считается, по нынешним понятиям, очень неплохой. А мы с тобой лотком отмыли всего-то сотую долю кубометра да еще с верхнего слоя; золото же обычно концентрируется в нижнем слое речных отложений, на глубинах 3–5 метров, а то и больше. Усек разницу? Правда, это может быть и единичной находкой… Тем не менее, давай-ка мы в этом логу шлихи сгустим…

Каждый новый шлих они отмывали со всем тщанием — но крупных золотин больше не нашли, а есть ли в них мелкое золото, осталось неясным, так как все забивало «кошачье золото», то есть желтый мелкий пирит. И все же азарт удачи не покидал их до конца маршрута.

— А чо, если золото тут подтвердится, чо вы будете делать? — вопрошал на отходе в лагерь Чебураха.

— Наверное, будем рекомендовать постановку в этом логу разведочного бурения на россыпь. При благоприятном результате здесь килограмм сто-двести наберется. Но это полдела. Интереснее будет поискать в верховьях лога коренное месторождение: ведь золотинка в лог не с неба упала, а съехала с одного из склонов или с водораздела. Конечно, это может оказаться одиночная жила золотоносного кварца с запасами до 100–300 кг: такие современную промышленность не интересуют. Куда заманчивее было бы обнаружить широкую кварцево-прожилковую зону, в которой содержание золота обычно является невысоким (два-пять грамм на тонну), зато ее запасы могут составить десятки тонн, — а это то, что надо.

— Андреич, а сколько стоит один килограмм золота?

— Думаю, лет на пять потянет, — усмехнулся Карцев. И добавил, завидев оторопелость Чебурахи: — У нас частная добыча золота запрещена. Все полезные ископаемые, содержащиеся в недрах земли — собственность государства. И если ты, к примеру, исхитришься и намоешь в этом логу за лето с килограмм золота, то получится, что ты его вроде как украл. Значит, пожалуйте за решетку. Я без смеха, Витя, примеры были. Потом, немного помолчав, он продолжил:

— Что касается стоимости золота, то я его точно не знаю, тем более что она все время меняется. Ориентировочно за один грамм государство платит золотодобытчикам около пяти рублей. Значит, килограмм будет стоить пять тыщ: «Москвич» свободно можно купить и еще на запчасти останется. Но на черном рынке цена золота раза в два больше.