Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

Но их не забрали ни завтра, ни послезавтра: снег шел основательный. Готовый к этому варианту, Карцев сказал по связи начальнику:

— Аркадий Алексеич! Давайте нам «добро» на сплав. Черт знает, когда погода установится, а у нас продукты на исходе. В случае чего, подберете нас с реки. Но, вообще-то, отсюда до Чилимбы двадцать километров, а там мы всяко к вам доберемся…

— Та-ак! Последи пока, я подумаю… — и только треск в эфире.

— Хорошо! — вновь прорезался голос Кривоноса. — Сплывай. Но каждое утро выходи на связь и давай свои координаты. Хотя… у тебя разве есть карта на район Чилимбы?

— Нет, — спохватился Карцев. — Кажется, базовый лагерь на ней километрах в сорока от устья нашей речки?

— Примерно так. Мимо вы, конечно, не проплывете, но дело в том, что по дороге вам попадется порожистый участок длиной в пять километров… Он проходимый, но надо будет повертеться… Ты ведь порогами еще не сплавлялся?

— Нет, — вынужден был признать Карцев. — Но все когда-то бывает впервые…

— Так-то оно так… Только учиться желательно с опытным сплавщиком. Там перевернуться проще простого — а ты с пробами… Да и сами можете утонуть. В общем, сплывай до порогов, а там подожди, поживи на рыбе. Глядишь, и погода подоспеет… До связи.

— До связи, — аукнулся Карцев и пробурчал, выключив рацию:

— Кто б ее еще умел ловить, эту рыбу?

К устью речки доплыли в сумерках: голодные, усталые и продрогшие на холодном, со снегом, ветерке. Наскоро воткнули палатку в береговой лесок (для защиты от ветра), наскоро, по-маршрутному, вскипятили чай, отогрелись и затем сварили остатки вермишели. Отяжелевшие от пищи, отогревшиеся чаем и огнем костра, они залезли было в спальники, но тут Карцев вспомнил, что не поставил антенну. Двухэтажно матерясь, он полез наружу и долго шарился с топором в темноте (батарейки у фонарика сели), пытаясь вырубить подходящую сосенку. Когда он волок готовую жердь к палатке, его встретил Чебураха с куском веревки и стал молча мостить жердь к близстоящему дереву. Лишь когда на рации ярко высветились три огонька настройки, Сергей успокоился и вновь полез в куль. Энергично ворочаясь в нем, чтобы побыстрее согреться, он попытался представить себе завтрашние пороги, стал проигрывать возможные критические ситуации и свое поведение в них, как вдруг вспомнил подходящий «чукотский» анекдот и заулыбался:

— Слышь, Витек, — позвал он. — Хочешь анекдот про чукчу?

— Какой базар, конечно…

— Вот, значит, один важный зарубежный университет вздумал изучать вопрос уживаемости людей различных наций в экстремальных условиях. И с этой целью послал пожить на полгода к Ниагарскому водопаду англичанина и чукчу. Ну, прибыли они с сопровождающим на место, выгрузились, и чукча спрашивает:

— Что это шумит?

— Это водопад, сэр, — отвечает англичанин.

Тут сопровождающий распрощался и отвалил.

Через полгода он же приезжает за ними, но сначала решил понаблюдать из укрытия, как они себя ведут. Смотрит: чукча сидит на камне, раскачивается и за уши держится, а они у него распухшие-е! А рядом англичанин злой ходит и на лбу у него шишка. Вдруг чукча как засто-онет:

— Ой, что-то шумит!

— Да водопад это, водопа-ад! — кричит, стуча по лбу, англичанин.

Чебураха хохотнул, но немного погодя осторожно спросил:

— А где находится этот водопад?

Утром по связи Карцев сообщил начальнику:

— Я на устье Веселой. Как дела с вертолетом?

— Дела все те же. Не дают им погоду.

— Так я двину к порогам?

— Двигай, но не дальше. Они от тебя в восьми километрах. Высадись перед ними и осмотрись — на предмет возможности спуска лодки веревкой. Сами на лодке не суйтесь. Все понял?

— Да, да.

— Тогда давай до связи, до утра.

Скучный завтрак у них с Чебурахой получился: водянистый рассольник без сухарей и чай без сахара. Все же на время обмануть желудки удалось, они заполнились, потеплели, прекратили скулеж.

— Все зараз ухнул? — спросил Карцев.

Чебураха понуро кивнул, но добавил:

— Чаю еще на две заварки осталось. И соль тоже есть.

— Да ты что? — придурошно обрадовался геолог. — Так соль еще есть? Тогда не пропадем! Соль в тайге — это вещь. По крайней мере, так во всех таежных романах пишут. А также спички. Спички есть?

— Есть, — заверил простодушный Чебураха. — Целая упаковка. Не считая личных коробков. У Вас же имеется?

Вероятно, летом сплав по этой части Чилимбы был приятственным делом: яркое солнце, голубая, прогретая сверху вода, широкий и глубокий фарватер, частые «купательные» плесы, живописные утесистые берега, косовые и террасированные острова с веселыми лужайками и тенистыми рощицами… Однако в конце сентября, под низким свинцовым небом, тот же пейзаж казался до предела угрюмым, враждебным, а речной простор наполнился холодным, пронизывающим встречным ветерком. Этот вредный ветерок поднимал мелкую волну, замедлявшую и без того слабое течение реки на плесах, и парусил слабо груженую «пятисотку». Так что Карцеву, толкавшемуся или загребавшему шестом на корме, и Чебурахе, сидевшему с веслом на носу, пришлось орудовать в полную силу, чтобы лодка двигалась вперед. Они, конечно, исхитрялись и прятались от ветра под берегом или в створе очередного острова, но таких возможностей подворачивалось не так много. В результате с них даже при свежем ветерке не раз сходил пот, и к середине дня они почти выбились из сил.

— Все, на том островке пьем чай! — хрипло прокричал Карцев. — Держим к нему!

На острове, в затишке, ломая для костра сухие ветки у елок, Чебураха вдруг насторожился, замер и, округлив глаза, проговорил:

— Чо-то шумит! Карцев, который тоже начал воспринимать отдаленный ровный гул, сделал испуганное лицо:

— А вдруг это водопад?

Но тут же переменился, заулыбался успокаивающе:

— Видно, это те самые пороги, Витя, к которым мы весь день стремились. Вот сейчас попьем чаю — только хорошего, купеческого — и на них посмотрим…

Пороги не показались им такими уж страшными. Воды в реке в эту пору было порядочно, и большая часть гранитных выступов и валунов, перегораживающих русло, была перекрыта массовым сливом. При ничтожно малой осадке их лодка должна была проскользнуть везде. Правда, за первым порогом длиной около пятисот метров и за прилегающим к нему плесом должен был быть второй порог, а потом третий…

— Но то будет потом, — решил Карцев, — а этот стоит попытаться пройти!

И действительно, они пролетели по нему как бы само собой, стараясь лишь держать лодку носом прямо по центру слива, обозначенного на входе в порог струйным треугольником, и затем по оси главного потока. Мимо камней их проносило беспрепятственно, шоркнув лишь о некоторые, а от кое-каких они увернулись осознанно, сильными гребками. Пожалуй, самые волнительные спазмы ощущались при падении лодки со слива в «бочки», где их резко подкидывало и захлестывало с носа веером брызг, а затем еще трясло и пыталось развернуть на многогребешковом, пенистом потоке — до вхождения в следующий слив.