Владимир Арро - Дуновение из-за кулис. Записки драматурга

Наутро я, благонамеренный делегат, явился ровно в десять, как предписывалось программой, в конференц-зал. Он был ослепительно пуст. На террасе я встретил флегматичного Яаака Аллика, режиссера из Эстонии. «Это же итальянцы!» – пробурчал он, и этим было все сказано.

Мы, два педанта, два по-эстонски сдержанных человека, побродили среди экзотических растений, полюбовались видом на море, особо прекрасным в это свежее утро, а минут через десять Яаак разделся и нырнул в бассейн. Он был художественным руководителем театра «Угала», там шла моя пьеса. В Маратеа мы не только познакомились, но и подружились, я ездил к нему в Вильянди, он однажды заехал на хутор. Позже, когда Эстония стала самостоятельной, его уговорили стать министром культуры. Он поработал какое-то время в Таллинне, но долго не выдержал, вернулся в театр и в провинцию, которой был патриотом. Между прочим, его сводная сестра, Марью Лауристин, мать эстонской «поющей революции», можно сказать, солирующее сопрано, позже купит у меня хутор. Ах, тесен мир! «Ну что, – сказал Яаак, вылезая из бассейна. – Будем отдыхать?» «А как же «конфронто»?» – спросил я. «Это не главное. Главное, что Джузеппе Батиста и Орацио Гавиоли появились в сегодняшних итальянских газетах, даже столичных. Ради этого все и делается. Городок Маратеа, провинция Потенца, область Базиликата утром явили себя далекой столице! И мы не лыком шиты! Я ведь человек провинциальный, знаю, как это бывает».

Он был прав. Так все и было. Около одиннадцати лениво потянулись к конференц-залу несколько человек, на тележках подвезли напитки и бутерброды, заработала кофеварка, сидеть и слушать доклады в такую погоду явно никому не хотелось. Все же вяло поговорили. Так было и на следующий день.

Оживление наступало ближе к вечеру, когда появлялись вино и спагетти, а загорелые женщины спускались из своих номеров в нарядных платьях. Получалось, что ради этого мига мы и приехали. И это было правильно! Одна моя собеседница, милая римлянка, переводчица с русского, ловко управляясь со спагетти, оживленно рассказывала: «Мое хобби – водить самолет! Это прекрасно! Недавно, когда мы подлетали к Алжиру, мы с другом так хохотали, так хохотали!.. Я чуть не отправила самолет в море!.. А у вас есть хобби?» Я подумал, прежде чем ответить. – «Да, – сказал я. – Есть. Я очень люблю колоть дрова».

В последний день снова появились телекамеры и репортеры, и, естественно, чиновники всех уровней на великолепных машинах. С помпой – с музыкой и воздушными шарами, с говорильней и «Танцем маленьких лебедей» вручалась театральная премия имени (или от имени – внимание!) – Паоло Грасси!!! Кто он был, Бог его ведает, наверное, богатый человек. В центральном сквере собрался весь городок, а может быть, вся Потенца, а может быть, и почти вся Базиликата. Велась прямая трансляция по одному из центральных каналов. Мы ожидали, что премию дадут нашему Товстоногову, да и он ожидал (а зачем тогда звали?) Но она осталась в Италии.

Впрочем, итальянцев в те дни занимала другая проблема, только что национальная футбольная команда «Ювентус» приобрела по контракту советского футболиста Садырина. Какой-то настырный телерепортер с оператором обходил членов советской делегации и спрашивал, каково наше мнение. И он получал то, что хотел. Одна латышская фотогеничная актриса, плохо владевшая русским, сделала в камеру подобающее выражение и воскликнула: «О, Садырин!..» Больше добавить она ничего не могла, так как слышала это имя впервые.

А море было прекрасным. Оно, как говорил классик, смеялось. Над нами.

В Болгарии в марте 1987 года мы оказались вместе с Алексеем Дударевым из Минска как самые востребованные советские драматурги в этой стране. Почти все, что мы у себя писали, здесь ставили, да не в одном театре. Одна лишь «Высшая мера» шла здесь в четырех театрах. Замечательного парня мы встретили в местном представительстве ВААПа – литературно осведомленного, сноровистого. Как вдохновенно он читал нам свежую публикацию стихов Георгия Иванова в московском журнале: «Эмалевый крестик в петлице и серой тужурки сукно…» Мы еще подумали: вот бы и в других странах наши парни так же хорошо выполняли агентские обязанности в перерывах между своим основным делом.

Поездка оказалась приуроченной к премьере спектакля «Смотрите, кто пришел!» в театре «Слеза и смех». В Народном театре Ивана Вазова шла Алешина пьеса «Вечер», добрая, мудрая притча о трех стариках, каждый из которых распорядился своей судьбой по-своему, а старость теперь подводит общий итог. Я заметил – на болгарской почве, православной, полу-крестьянской, но лояльной Западу, наши сочинения не вяли, приживались охотно, не испытывая отторжения.

Однако пьесу о парикмахере Кинге, соловье частного бизнеса, в Болгарии, как и в других социалистических странах, долго придерживали, пробивали 4 года. На премьере в переполненном зале была вся София (в том смысле, как говорят: вся Москва). Критики, драматурги, чиновники, люди из ЦК, дипломаты и прочие. Реакции зала были такие же, как в Москве 1982 года. В текст вслушивались с настороженным вниманием, отзывались на каждую реплику. Иронические монологи Кинга о грядущем торжестве коммерсантов принимали смехом и аплодисментами. Эмоции публики обострялись тем, что многие мелкие бизнесмены и коммерсанты довоенной Болгарии были живы. Для меня пикантность спектакля состояла еще и в том, что Шабельникова, интеллигентного лоха, играл актер Венцислав Кисёв, известный советским телезрителям как необычайно убедительный исполнитель роли Карла Маркса в каком-то многосерийном фильме. На банкете, где было человек 40, – тридцать пожелали говорить, и, пожалуй, таких искренних благодарных слов мы у себя не слышали. В гостиницу вернулись в 2 часа ночи.

София начала марта 1987 года запомнилась пронзительным морозным ветром и каким-то холодом неопределенного общественного ожидания. Снежная поземка кружилась, гуляла вдоль совершенно пустых улиц. Казалось, город впал в обморок.

Коллеги-писатели говорили, что плохо знают, что происходит в Москве, так как русские газеты не продаются. Номер «Правды» из-под полы идет за большие деньги. Компартия воздерживается от комментариев, болгарская пресса, естественно, тоже. Поэтому на встречу с двумя российскими драматургами в Дом советской науки и культуры пришло очень много народу. Пригласили писателей и театральных деятелей не только Софии, но и из других городов, было человек 80, снимало телевидение, записывало радио, были все газеты. Планировался, естественно, разговор о современной советской драматургии, но вопросы из зала быстро повернули его в русло политики.