Илья Фальковский - Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Её дочка по прозвищу Девочка Мафии — ближайшая подруга моей жены. А сам Голова-Молоток носит ту же фамилию, что и моя жена. Дело в том, что он происходит из того же родового села. На юге Китая очень сильны клановые связи. Жители одного села — не просто однофамильцы или Иваны, не помнящие родства, как у нас в деревнях. Здесь свято чтут своих предков. В центре села возвышается родовой храм с поминальными табличками предков. В семье жены хранится родовая книга цзупу. В ней изложена история семьи за пять тысяч лет. Она идёт от легендарного «огненного» императора Янь-ди. Первые тысячелетия даются штрихами. Перечисляются знаменитые пращуры, среди которых: составитель первого словаря иероглифов, мудрец и борец за нравственную чистоту, вознёсшийся на небо даос. Но последние тридцать три колена записаны поимённо. Почти тысячу лет назад предок двадцать седьмого поколения был церемониймейстером императора династии Сун. Его могила до сих пор сохранилась. Ей поклоняются десятки тысяч его потомков. А во время монгольской династии Юань предок двадцать второго поколения, вышедший на пенсию чиновник, проезжал мимо здешних мест. Очарованный красотой, он решил здесь обосноваться и построить дом. Так появилось родовое село. Нынешние сельчане являются прямыми потомками этого чиновника по мужской линии. Так что Голова-Молоток — представитель того же родового клана, что и моя жена.

Алтарь с табличками предков в родовом храме.

Деревня Данчжай

Шутя я его называю её дядей. Жена обижается: «Никакой он не дядя! Мы были родственниками пятьсот лет назад». Тем не менее, когда отпустили на свободу Дедушку Мафии, первым, с кем он пошёл завтракать, был мой тесть. Дедушку Мафии выпустили, потому что он оказался раковым больным. Якобы он вскоре после освобождения умер. Но мы с женой думаем, что он просто откупился. Сказал, где зарыты деньги мафии. И под чужим именем его вывезли куда-нибудь в Австралию.

А Голову-Молотка расстреляли. Перед смертью ему позволили повидаться с сестрой. Он жаловался, что каждый день надзиратели приставляют ему электроды к гениталиям и бьют током. Причём делают это не с целью что-то узнать, а просто чтобы поиздеваться.

Голова-Молоток был плохим человеком. Мне его не жалко.

Но многие взрослые здесь, правда, ведут себя как дети. Как-то на море я увидел девочку, которая, стоя по щиколотку в воде, плескалась и подпрыгивала на одном месте. Рядом два мальчика гонялись за крабиком и плевали в него. Подойдя поближе, я разглядел, что это не девочка, а женщина лет сорока. Мальчики оказались взрослыми мужиками. Большие дети. Наивные и непосредственные.

Дети всё время во что-нибудь играют. Тёща, например, днями напролет сражается в мацзян. Другие рубятся в компьютерные игры. Но детские игры бывают жестокими. Дети могут замучить кошку или оторвать лапки лягушке.

В данном случае такой лягушкой оказался Голова-Молоток.

Я встретился с профессором Олегом в клубе преподавателей университета Хуаши. Перед этим долго, почти два месяца, не мог договориться с ним о встрече. Ему постоянно нездоровилось.

Впервые я увидел его, когда пожилые преподаватели русского языка, бывшие товарищи нашего ректора, приехали на обед к нам в университет. Олег выделялся из остальных своей беглой и быстрой русской речью. Был моложе всех на несколько лет и казался живее. Ещё за обедом стал рассказывать про свою жизнь. Я подумал, что непременно встречусь с ним ещё раз и поговорю.

Мне уже 81 год. Бог уже зовёт. Знаете, уже одной ногой стою в могиле, как говорится в нашей китайской пословице.

Пятнадцать лет назад я вышел на пенсию. Пенсия очень хорошая. У меня своя квартира здесь в университете. Чтобы её получить в собственность, нужно было заплатить очень маленькую сумму денег. Всего пятнадцать тысяч юаней. Почти бесплатно. Все пенсионеры живут именно так. Поэтому мы очень рады. Радости нет конца, знаете ли! Я получаю в месяц пенсию двенадцать тысяч юаней (около двух тысяч долларов. — И. Ф .) Это уже немаленькая сумма. Дети каждый месяц предлагают деньги. Но мы отказываемся от них: «Не надо! Достаточно!». Правда? Двенадцать тысяч достаточно, чтобы жить богатой жизнью. Как говорится по-русски, живём на широкую ногу. Правда, наша провинция Гуандун самая богатая. Приморская. Со мной вместе учился один студент, который потом работал в Гуансийском педагогическом университете. Тоже стал профессором. Тоже вышел на пенсию. И получает в два раза меньше меня, всего шесть тысяч.

Я работал деканом в этом университете. Немало русских работало именно на нашем факультете. И с Украины, и из России. Но все они говорили, что мы зарабатываем куда больше, чем русские профессора. У нас на факультете математики работает очень известный профессор из Дальневосточного университета, известный не только в России, но и во всём мире. Он здесь живёт уже больше пяти лет, вместе со своей супругой. Она врач. Я иногда встречаю его, гуляя по аллее. Он тоже подтверждал это.

Профессор Олег

Факультет русского языка появился здесь очень давно, в первые годы после освобождения. Тогда требовалось большое число людей, знающих русский язык, особенно были нужны переводчики. Я поступил в этот институт в 1953 году. Приехал из Мэйсянь, это четыреста километров отсюда, даже больше. Это родина маршала Е Цзяньина. У нас говорят на языке хакка. Он ближе к мандаринскому диалекту, чем кантонский. Мы, хакка, не местные, а переселенцы, потомки тех, кто давно переселился с севера или запада Китая сюда, из-за войн или природных стихий — наводнений или, наоборот, засух — давным-давно, больше двух тысяч лет назад. В древние времена здесь жили только местные. Но во время династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г. — И. Ф .) сюда прислали солдат и завоевали эти территории. Потом солдаты остались, здесь женились, здесь стали жить. Потомков их становилось всё больше и больше. Это нынешние кантонцы. Первые хакка тоже в то время начали переселяться в эти места. Это были преступники, сосланные сюда. Их ссылали, как декабристов в Сибирь. И кантонцы, и хакка — ханьцы. Мы отличаемся только языками, потому что наши предки происходили из разных районов севера и запада страны. Китай был долго раздроблен, знаете ли. В нём было множество княжеств, в которых использовали свои языки. Люди понимали друг друга, но у них были свои языки и свои боги. Так было вплоть до династии Цинь (221 г. до н. э. — 206 г. до н. э. — И. Ф .), которая объединила страну и основала империю. Только тогда мы стали писать на одном языке. Поэтому мы, китайцы, гордимся тем, что до сих пор, спустя больше чем две тысячи лет, пользуемся теми же словами, терминами, пословицами, что и наши предшественники. Мы можем читать документы, которые были написаны две тысячи лет назад.