Илья Фальковский - Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Я окончил начальную школу, получил аттестат. Дальше нужно было сдавать экзамен — могу ли я перейти на первую ступень средней школы. Учиться мне уже нравилось, учителя меня любили. Я успешно перешёл в среднюю школу. Она находилась в том же посёлке, но дальше. Иностранных языков в то время в школе не преподавали. Учили родной язык, математику, физику, химию.

В наших учебниках родной речи в первых классах начальной школы было мало китайских текстов, например поучительные конфуцианские притчи «Сыма Гуан», «Кун Жун уступает грушу». Почти все остальные тексты были переводными из русского учебника. Басня «Ворона и Лисица», её до сих пор включают. Или сказка про мальчика и волков, «Дед Мороз», «Репка», «Дорога в школу» и т. п. В то время между Китаем и Советским Союзом были хорошие отношения, всему учились у Советского Союза. И учебники были все составлены по советской школьной программе. Я до сих пор хорошо помню эти старые тексты. Все — русские. Когда я учился в России, то искал их. Узнал, откуда их взяли.

Я даже пятнадцать лет назад написал статью о басне «Ворона и Лисица» в очень известную вечернюю газету «Янчэн Ваньбао». Её сразу опубликовали. Один человек неправильно критиковал эту басню. В чём там дело? В школьных учебниках заменили «сыр» на «мясо», потому что в Китае не едят сыр. Но вышел один учебник, в котором остался «сыр». И автор статьи сильно критиковал этот учебник с политической позиции: «Почему сыр? Это неправильно! Не по-китайски!». Он считал, что создатели учебника не уважают свои традиции, не уважают себя, преклоняются перед иностранным. Я прочитал, за одну ночь написал статью и сразу же послал в газету. На третий день она вышла. Я говорил: «Это басня из России. Кто написал? Крылов. В оригинале там „сыр“. Никакого политического смысла в этом нет». Всё. (Смеётся.)

Когда я перешёл в среднюю школу, началась так называемая китайская «культурная революция». Мао Цзэдун сказал, что нужно сократить срок обучения в средней школе. Раньше нужно было учиться шесть лет, но они сократили срок обучения до четырех лет — два года на первой ступени средней школы и два года на второй. Во время «культурной революции» собирались сломать храм предков, где мы раньше учились, поэтому те, кто приглядывал за ним, спрятали изображения предков, алтарь, таблички с именами ушедших предков. Это же священные вещи. Для моей первой начальной школы тогда уже построили новое здание. По-прежнему был один учитель, но два класса уже занимались отдельно друг от друга. Один класс, допустим, выполняет письменное задание, а преподаватель в это время даёт урок другому классу.

Раньше первая и вторая ступень средней школы находились в разных местах. На вторую ступень уже нужно было ездить учиться на автобусе в центр нашего уезда, в город. Где-то тридцать километров от дома. Но после сокращения срока обучения обе ступени объединили. Так что я всю среднюю школу проучился в одном месте. Когда я только перешёл в первый класс второй ступени — мне было всего четырнадцать лет тогда, мне очень повезло, меня отобрали учиться сюда в университет. Это может быть единственный в истории подобный случай, когда таких маленьких принимали в университет. Ни раньше, ни позже такого не было.

«Культурная революция» началась в 1966 году. Все высшие учебные заведения перестали принимать новых студентов. На четыре года, с 1966 г. до 1970 г., все вузы прекратили работу. Всех преподавателей отправили трудиться в деревню. В то время во всём Китае вообще не было высшего образования. Четыре года. Представляете? Всех студентов тоже отправили в деревню на государственные или военные фермы. Трудиться, закалять мускулы. (Смеётся.) Самое главное — крепкие мускулы, а ум неважен. Такая вот была ерунда.

Почему Мао, который сам так любил учиться, с незаурядным упорством искоренял в стране образование? Один из ответов может быть в том, что ещё с юности Мао увлекался идеями древних легистов. Из их творений, возможно, он и почерпнул идею о перевоспитании интеллигентов сельским трудом. Идеолог легизма Хань Фэй считал, что книги вообще не нужны, а обучение простолюдинов только приведёт к их выступлениям против правительства. «Ныне те, кто совершенствуется в культуре и учёности и упражняется в речах и словопрениях, удостоены богатств, хотя и не утомляли себя в земледелии; пользуются почётом, как знатные, хотя и не подвергали себя опасности на войне. Кто же от этого откажется?! Поэтому на сто человек, работающих головой, приходится один человек, работающий руками. Когда работающих головой масса, то закон рушится; когда работающих руками немного, то государство беднеет. Оттого и происходят в нашу эпоху смуты. Поэтому в государстве просвещённого правителя нет письмён на бамбуковых дощечках, а обучают закону; не передаются заветы прежних правителей, а учитель является чиновником; нет наглецов, самовольно орудующих мечами, а доблестью считается отрубить голову врага на войне», — писал Хань Фэй.

В июне 1968 года Мао Цзэдун сказал, что, кажется, нужно восстановить высшее образование. Особенно техническое и естественнонаучное. Вождь сказал, и по его великому указанию вузы постепенно начали работать, организовывать приём новых студентов. И мне выпал такой неожиданный шанс. Школа рекомендовала меня к поступлению, а потом отсюда, из провинции, администрация отправила группу людей принимать устный экзамен. Я очень хорошо учился, и поведение у меня было хорошим. Родители мои, как вы уже знаете, были крестьянами, у них не было ни денег, ни власти. Так что меня отобрали именно по поведению и успешной учёбе. Никто у нас в семье этого не ожидал. В понедельник я, как обычно, рано встал. Пешком надо было идти в школу полтора часа. Как только пришёл, мне сообщили: «Собирайся ехать в Гуанчжоу на учёбу». Ооо… Я же был ещё совсем мальчик, сто сорок два сантиметра ростом.

Сначала меня направили в администрацию уезда. Там собирали нас, детей из разных школ. Из нашей школы был только я один. Три-четыре дня нас готовили к поездке в Гуанчжоу. Обучали порядку и дисциплине, политической и неполитической. Потом купили нам билеты и проводили на поезд. В то время поезд до Гуанчжоу шёл шесть с лишним часов. На вокзале нас встретили, посадили в грузовик и привезли сюда. Так я начал здесь, в университете, учиться.

Стипендию платили четыре юаня в месяц. Тогда это считалось очень хорошо. Наши преподаватели получали зарплату шестьдесят один с половиной юань. Старшие преподаватели получали побольше, как и моя первая преподавательница. Она была полурусская-полукитаянка. Её отец был дипломатом гоминьдановского правительства. Долгое время работал в Советском Союзе, был генеральным консулом Китайской Республики в Чите, Владивостоке, Москве. Взял русскую девушку в жёны. Потом они вернулись сюда. Он уехал на Тайвань. Я точно не знаю, почему она не уехала с ним. Может быть, уже вышла замуж. Отец её мужа тоже был очень большим человеком. В то время, до образования КНР, он был крупным предпринимателем. Владел корпорацией, которая занималась водным транспортом на реке Янцзы. Очень умный человек. Отдал новому правительству всё своё имущество. И его сразу назначили заместителем мэра города Чэнду, столицы провинции Сычуань. И до самой смерти он занимал важные посты в центральной власти, самый высший из которых — заместитель председателя Всекитайского собрания народных представителей. Это считается одним из глав государства.