Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

На площади перед управлением, на излишне высоком и узком постаменте, стоял грифельной расцветки Ильич, указывая рукой куда-то в окна третьего этажа.

Голые, аспидно-черные деревья, словно с полотен венецианцев эпохи кватроченто, обрамлявшие пространство по периметру, были избраны безумолчной, болтливо и праздно каркающей стаей ворон в качестве наблюдательного пункта. Левее от управления высокая ограда из кованых чугунных прутьев, заостренных кверху в виде копий, окружала старый сквер, в котором помещался знаменитый музей хрусталя с богатой экспозицией, берущей зачин с восемнадцатого века.

Еще левее высился Дом культуры с классическим треугольным фронтоном с лепниной и впечатляющей, на этот раз коринфской, колоннадой с вычурными калафами капителей, почти скрывавшей в глубине дубовые коричневые входные двери.

Напротив Дома культуры, чуть в стороне, застенчиво выглядывало небольшое двухэтажное каменное строение — бывший помещичий дом, покрытая патиной бронзовая табличка на котором с провинциальной высокопарностью возвещала, что здесь на переломе столетий по малоизвестным причинам останавливался великий писатель Л. Н. Толстой.

Справа от неброского пристанища писателя Толстого, на квадратном заасфальтированном пятачке в небеса воззрились две противотанковые пушки времен войны и тянулся по ограде некий длинный лозунг по теме.

Дом тети Наташи находился неподалеку от бетонной заводской стены, почти напротив ворот малозаметной, плюгавой, второстепенной проходной, и ничем извне не отличался от остальных жилых строений. Тесовая облицовка сруба, выкрашенная в васильковый цвет, крытая шифером двускатная крыша, узкое крылечко с навесом от снега, деревянная дверь, ведущая в сени.

Лишь попав во двор, за домовые ворота, возможно было лицезреть просторный кирпичный пристрой, размером больший, чем дом, и гараж, рассчитанный на грузовую машину, хоть внутри пока что помещался всего-то непритязательный «Иж Юпитер» с коляской.

Тетя Наташа была почти одета и светилась красотой и свежестью двадцатилетней девушки. Дядя Артем был облачен в темно-фиолетовый спортивный костюм и, очевидно, считал, что к празднованию Нового года одет совершенно подходяще.

— С наступающим вас, всего хорошего! — не особо оригинально поприветствовала их мама Алеши, входя внутрь. — Ну что? Готовы? Пошли?

— Ой, подождите, я торт доделываю! — трагично воскликнула полуодетая Наташка, сверкнув в коридоре белоснежными стройными бедрами без чулок. — Потом еще накраситься и в коляску все сложить… Заходите, присядьте.

Младшая сестрица отродясь не отличалась пунктуальностью.

— Наташк, ну налей че-нибудь с мороза-то! — шутливо, но настойчиво затребовал Алешин папа. — Через гору к вам перлись в курмыши.

— Не начинай, а?.. Прежде времени! — жестко отозвалась жена.

— Да ладно, один стакан, — примирительно успокоил ее муж.

— Сейчас принесу, Толя, — многообещающе зазвучало из кухни, — как раз и котлеты попробуешь — в меру ли посолила.

— Пойдем, мотоцикл тебе покажу, — позвал дядя Артем не знавшего чем себя занять Алешу, выходя в сени и натягивая на голову шерстяную вязаную спортивную шапочку.

Выйдя на двор, он вполовину приоткрыл небольшую дверь в широких железных воротах гаража и зажег внутри свет. В заставленном картонными коробками помещении едва хватало места под бирюзовый неброский «Иж».

— Садись сюда, держись за руль, а я его заведу, — помог он Алеше усесться и схватить ладонями холодные ручки. — Не бойся, сейчас затарахтит…

Мотоцикл сердито зарычал с первого энергичного рывка педали и выпустил облако пахучего сизого дыма в морозный воздух гаража.

— Вот… Теперь тихонько можешь покрутить этой рукояткой, газануть, — учил Артем ребенка, заробевшего от громоподобного рокота мотора. — Нравится?.. А вот этим можно посигналить… Вот так, молодец… Что отец-то твой мотоцикл не купит? Купаться бы ездили летом в деревню…

— Я не знаю, наверно, ездить не умеет, — неуверенно предположил мальчик.

— Научился бы. Я тоже раньше не умел, — признался Нежинский. — У меня вот если сын родится, я его научу и на мотоцикле, и на машине ездить. Скоро все люди на машинах ездить будут. Даже женщины.

— И мои папа и мама? — недоверчиво вопросил дядю Панаров-младший, не очень-то представляя себе такое невероятное будущее.

— Конечно, и твои тоже, — утвердительно мотнул тот головой.

— Дядь Артем, а что это вон в тех коробках? — Алеша показал пальцем на высокие штабеля из картона.

— Посуда всякая, дома класть некуда — в гараже пока стоит, — туманно ответил он, с небрежением махнув рукой.

— Дядь Артем, а ты богатый? — слезая с сиденья мотоцикла, решил напоследок выяснить ответ на интересовавший его с недавних пор вопрос мальчик.

— Нет, Алешк… Но обязательно буду, — упрямо склонив голову, заверил его Нежинский. — И ты тоже будешь. У тебя головка умная… Ну, пошли, еще кроликов покажу — и в дом пойдем.

Анатолий уже порядочно согрелся, что было зримо по раскрасневшемуся лицу. Очевидно, одним стаканом дело не ограничилось. Сварливый вид мамы это подтверждал. Тетя Наташа подтрунивала над обоими, завершая сборы.

Крестная Алеши жила неподалеку, на смежной широкой малолюдной улице, минутах в десяти неспешным ходом. Асфальта на улице не было, но зимой по присыпанной плотным, вылежалым снегом щебенке везти со скрипом полозьев салазки с закутанной по самые очи Леночкой было нетрудно.

— Проходите, проходите! Здравствуйте! Здравствуй, крестник! — растягивая гласные, поприветствовала в прихожей вошедших с улицы Елизавета. — Не продрогли?.. Морозы такие стоят — спасу нет! Давно так холодно не было. У нас котел на полную мощность работает, аж вода в трубах закипает, — не преминула сообщить она.

В доме Коркуновых пахло уютом и благополучием.

Кухонный уголок, может, и не такой ослепительно импортный, как у Нежинских, но тоже с блестящими циферблатами таймеров под выпуклыми стеклышками, с множеством разнообразных шкафчиков и выдвижных ящичков, с дорогой фарфоровой посудой на полках за витражными дверками, внушал законный пиетет.

Стереосистема с колонками под потолком по углам в задней комнате играла что-то чужеземное, и звучание изумляло Алешу — разные инструменты раздавались с разных сторон, создавая «эффект присутствия», как важно выразился дядя Боря. Габаритная стенка в завешанной коврами и выстеленной паласами гостиной была несбыточной мечтой каждой семьи. Отдельная детская комната Владика, загроможденная дорогими игрушками, манила Алешу остаться в ней насовсем.

— Как газ провели — о воде вот весной подумываем, разрешения все еле-еле оформили, — делилась с Надеждой планами средняя сестра. — Натаскалась свое из колонки — спина вон все время болит и руки ломит по ночам.