Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

Осудив рационализм, типа Декарта или Спинозы, за его незаконный переход за границы логического познания, или эмпиризм, типа Локка или Юма, за отказ от общеобязательности закона причинности и других априорных способностей нашего суждения, Кант установит строгие пределы, вне которых ум бесплодно блуждает в беспочвенных метафизических ухищрениях.

Казалось бы, Канту удалось преодолеть недостатки и рационализма, и эмпиризма созданием своего критицизма. Вместо врожденных идей рационалистов мы находим у него общеобязательные формы чувственного познания и категории рассудка, налагаемые на всякий материал опыта. Вместо утверждений эмпиризма о преимущественном значении ощущений – мы видим феноменализм, согласно которому ощущения сами по себе не имеют познавательной цены без включения в пространственно-временную форму и в распорядок категорий рассудка. Вещь в себе, по Канту, непознаваема; но ее аффицирование, действие на нас, порождает явления, в пределах которых мы и получаем знание.

Но, как ни грандиозно учение, построенное Кантом, однако и оно не избегло заколдованного круга противоречий. Ведь если о вещи в себе невозможны никакие суждения рассудка, то тем самым невозможны и утверждения о том, что вещь в себе есть действующая причина в нашем чувственном опыте. Далее, в «Трансцендентальной диалектике» Кант сам оперирует при помощи рассудка с запретными крайними понятиями-идеями души, бесконечного мира и Божества.

И, в конце концов, плотина, воздвигнутая Кантом между рассудком и разумом, между познавательно-чувственным и непознаваемо-сверхчувственным, оказалась излишней. Практически, как показали системы Фихте 308 308 Иоганн Готлиб Фихте (Johann Gottlieb Fichte; 1762-1814) – немецкий философ. Представитель субъективного идеализма. Опубликовал ряд работ по политической философии. , Гегеля, Шеллинга, Шопенгауэра, Гартмана, – метафизические стремления нашего разума не могут быть остановлены никаким кантианством. Граница полномочий рассудка оказалась ненужной, так как идеи разума – уже не область знания, а область познания.

Западная философия в начале нынешнего века быстро шла к своему закату. Выдыхалось кантианство, запутавшись в вещи в себе, не преодолев метафизики. В Германии Марбургская школа своей гносеологией пыталась своеобразно сочетать гегельянство с платонизмом, идею развития с неподвижным миром идей – общих понятий. Вильгельм Вундт старался примирить натурфилософский позитивизм с метафизикой установлением волюнтаристической монадологии. Во Франции Бергсон привлекал еще внимание своей новой теорией эволюции, основанной не на дарвиновском слепом случае, а на жизненном порыве и на свободе. Но общая масса европейского культурного общества, устав от игры отвлеченного мышления и от противоречий всевозможных мировоззрений, погружалась в наивный поверхностный позитивизм и в материализм, благосклонно прислушиваясь к истерическим философским выкрикам Ницше.

Только в России, до самого наступления революции, еще горела любовь к крайним вопросам бытия, особенно в области религиозно-нравственной. Владимир Соловьев вызывал внимание к себе той философской опорой, которую давал общей идеологии христианства и учению Церкви. H. Лосский 309 309 Николай Онуфриевич Лосский (1870-1965) – русский религиозный философ. Один из основателей направления интуитивизма в философии. В эмиграции с 1922. Жил в Праге, был профессором в Русском народном университете. В 1947-1953 жил в США, преподавал в Свято-Владимирской духовной академии. Последние годы жил в Париже. , С. Франк, С. Булгаков, И. Ильин 310 310 Иван Александрович Ильин (1883-1954) – философ, писатель, публицист. Участник Белого движения. Один из идеологов Русского общевоинского союза. Приверженец принципа непримиримости в борьбес коммунизмом. в разных вариантах защищали высшие ценности духа. Примыкал к ним и неистовый философ-любитель Лев Толстой, темпераментный, но сумбурный искатель правды, грубый в своих тривиальных отрицаниях внешних форм Церкви и общественной жизни, определенно-настойчивый в своих неопределенных утверждениях.

Но, к сожалению, вся эта идеалистическая по духу философская мысль не имела значительного отклика в широких слоях русской интеллигенции и особенно – молодежи. Гораздо больше увлекалась молодежь ницшеанством, «беспочвенностью» досужего философа Льва Шестова 311 311 Лев Исаакович Шестов (настоящее имя Иегуда Лейб Шварцман; 1866-1938) – философ, публицист. Сторонник экзистенциализма. С 1920 в эмиграции, жил во Франции. Читал лекции в Сорбонне. , и материализмом марксизма; Толстого же боготворила не за его проповедь христианства, а за анархизм, за народничество и за борьбу с государственной властью.

Пришедшая затем революция начисто смела у нас все идеалистические искания правды. Употребила молот рабочего на забивание гвоздей в крышку гроба свободного Духа; использовала серп земледельца на уничтожение всходов творческой мысли.

Материализм был объявлен единственным дозволенным пониманием мира.

Сгустился мрак над Востоком. Угасло дыхание разума. Но что обнаружилось в это время на культурных просторах свободного Запада, где Дух дышит как хочет? Никем не попираемая, никем не гонимая, философская мысль здесь сама оскудела, сама лишила себя живого источника, проявив полное равнодушие к высшим интеллектуальным и моральным ценностям.

Утомившись противоречиями теоретической мысли: шаткостью всякой натурфилософии, основанной на меняющихся воззрениях науки; ухищрениями метафизики, с ее диалектикой в мировом масштабе у Гегеля, с «я» и «не-я» Фихте, с «мировой Душой» Шеллинга, с «Волей» Шопенгауэра, с «Бессознательным» Гартмана; почувствовав непрочность всякого логического метода в теориях познания, где мысль сама себя судит, и одни части своего логического инвентаря осуждает, а другим частям приписывает истинность, – разочаровавшись во всем этом, Запад нашего времени утерял философский порыв, интеллектуальный энтузиазм и погрузился в самое худшее, что можете дать подобное разочарование: в отрицание всего того высшего, что составляло до сих пор гордость цивилизованного самосознания.

Появился на смену всему величавому старому – ничтожный позорный экзистенциализм, нечто подобное мировоззрению, но не мировоззрение; нечто в роде системы взглядов, но бессистемное; нечто сходное с учением, но недостойное называться учением, так как нет в нем учителей, а, есть вожаки, нет учеников, а есть сочувствующая толпа. И нет в нем даже руководящей идеи, а есть только однородное для всех животное самоощущение, повышенное констатирование значения своего «я».