Стоян Даскалов - Цветины луга

Ребята замолкли. А Игна, жадно слушая шутки молодежи, пошла дальше проверять работу других групп. Да, это были уже новые люди, люди новой Болгарии. Нет, не заставить их жить и думать по старинке.

— Тетенька, здесь машинами бы надо, — услышала она голос за спиной, — работаете, как при царе Горохе!..

— Тише, ты! Это же мать Янички, — одернули его девушки.

Парень умолк. Игна не обратила на это внимания. «У них свои думы!» Никого не спрашивая, она глазами искала Яничку. Игна шла по полю, как хозяин — распоряжалась, шутила, подбадривала. Ей казалось, что вот-вот мелькнет раскрасневшееся от работы лицо ее Янички, старающейся показать другим, как нужно работать. Но ее что-то не было видно. Игна начала беспокоиться. В голове зашевелились нехорошие мысли, черные, точно вороны, с карканьем летающие над неубранным полем.

«Как бы этот парень не затащил ее куда-нибудь вниз, к Тонкоструйцу», — с тревогой подумала Игна. И в этот момент какая-то девушка, пятясь назад, наступила ей на ногу.

— У-у, — оттолкнула ее Игна. — Не стыдно тебе?

Девушка обернулась и она узнала в ней свою Яничку. Та просто растерялась, не зная, что делать. Это молодой Туча, прицеливаясь в нее початком, заставил ее отступить. Заметив Игну, парень тоже смутился, незаметно бросил початок на землю, открыл рот, словно хотел что-то сказать, да так и застыл, поблескивая двумя рядами ровных белых зубов.

— Ты что это? — Игна строго пожурила дочь. — Вас для чего сюда привезли?

— Он, мама, пристает ко мне!

— Я пристаю? — воскликнул молодой Туча. — Ты лучше скажи тете Игне, кто первый полез. Кто мне сказал, что я и одного початка не стою?

— У-у, негодница! — зло процедила сквозь зубы Игна, а сама подумала: «Вся меня, паршивая девчонка!».

— А ну-ка, сейчас же принимайтесь за работу. А ты иди к подружкам, — подтолкнула она Яничку, — нечего прятаться от них!

Пока Игна ругала Яничку, молодой Туча убежал. Точно вор, пригибаясь к земле, незаметно исчез из глаз Игны. Мать вела Яничку как под конвоем, время от времени подталкивая ее локтем.

— Только ты не работаешь. Не стыдно? К парням пристаешь.

— Он сам первый полез!.. — потом, после небольшой паузы, приглушенным голосом сказала. — Говорит, что папу выгоняют с завода и посылают укреплять кооператив.

— Не твоего это ума дело.

— А почему его отец не может приехать и помочь этому паршивому кооперативу?

— Не твое это дело говорят тебе! Поняла? С каких пор вы стали вмешиваться в дела старших? Да еще снимать и назначать председателей! Молоко еще на губах не обсохло, а уже командуют!..

Яничка шла молча, но по тому, как она теребила сатиновый фартук, по движениям ее рук Игна поняла, что дочь сдаваться не собирается. Когда они подошли к подругам, Яничка повернулась и сказала:

— Ты иди! Прошу тебя, не позорь меня!

Игна остановилась.

— Смотри ты на нее! Это ты сама себя позоришь. Вместо того, чтобы показать подругам пример, чтобы все увидели, как работать надо, она шуры-муры заводит…

— Долго мы так работать будем? Нет теперь батраков. Сами должны справиться. Нечего труд детей использовать…

— Вот ты куда гнешь! Да еще и политику под это подводишь?

Яничка быстро отошла от матери и присоединилась к подружкам. Как это часто бывает в таком возрасте, девушки, которые уже давно наблюдали за происходящим, поняв, что ей попало от матери, разразились звонким смехом. Но ведь смех девушек, как ветерок: прошелестит и затихнет. Игна дождалась, пока они кончили смеяться. Понаблюдав немного за дочерью, она отошла, довольная тем, что подружки встретили ее дочь насмешкой. Теперь уж, наверное, зарубить себе на носу.

Срывая початки и собирая их в фартук, Игна добралась так до конца поля и там высыпала все в общую кучу. По пути она часто останавливалась — то початок подберет, то стебель поднимет, то сорняк сорвет, бормоча при этом: «Смотри, какой бурьян. И, вроде, копать не копали, а след оставили». А там камень попался, и она убрала его с дороги. Мужчины, увидев, как Игна отбрасывала тяжелый камень, рассмеялись: «И откуда у нее столько сил берется, что даже на пустяки хватает?» Но Игна не из тех, кто может спокойно смотреть на неполадки. Если увидит на черешне сломанную ветку, с сожалением подумает:

— Вот ведь какие еще есть люди, испортили дерево, а оно-то ведь на следующий год плоды принесет.

Если заметит, как вода вытекает из канала оросительной системы, то такой шум поднимет:

— Смотри ты на них! Лень одолела, не могут пойти проверить, все ли как надо. Сидят и ждут воду! Полдня ждать будут. Откуда воде знать, куда ей течь. Она еще не прирученная. За ней следить нужно!

Вот и сейчас, она с таким же усердием срывала початки и складывала их в фартук, оставляя за собой белые, словно голубиные крылья, листочки и ломкий, как смех, звук.

Украшенная кукурузным шелком и покрытая пыльцой, с приставшими к груди листьями, словно кукуруза решила наградить ее медалями, Игна дошла до Посфаровой груши, остановилась и глазам своим не поверила.

— И ты здесь?

Перед ней у огромной кучи кукурузы сидела учительница Мара. Сюда приходили сборщики и высыпали корзины с початками или же просто прибегали попить воды. Вблизи, на поляне, виднелись палатки. Поднимая столбы пыли, отъезжали автомашины, доверху нагруженные кукурузой. Мара вместе с другими учительницами очищала початки. Мужчины — преподаватели техникума, как и студенты старших курсов — выносили и грузили собранные початки. Здесь было тихо. Не было слышно ни шуток, ни задорного смеха, ни песен.

— А где наш председатель, хотела бы я знать? — спросила Игна, не обращая внимания на то, что Мара краснеет от стыда.

— Наверное, на собрании задержался… Завод скоро пустят, вот они и заседают…

Игна качнула головой, как бы соглашаясь с этим, но кивок ее был таким незаметным, а взгляд столь выразительным, что нетрудно было понять, о чем она сейчас думает: «Знаем мы эти собрания. Только и смотрит, как бы удрать. Ведь вот до чего довел, детей пришлось звать на помощь. Ему, небось, и в глаза людям смотреть стыдно».

Мара нервно вертела в руках очищенный початок. Ей было стыдно смотреть Игне в глаза. Она чувствовала себя униженной. Ей было больно за мужа. Она пришла, чтобы своим присутствием хоть как-то выгородить его. Игна посмотрела на Мару и без слов поняла ее боль и страдания. Ей стало жаль Мару. Как-никак родственница! И она поспешила перевести разговор на другую тему.

— Какая засуха была, а урожай хороший вышел. А если бы поливали, початков было бы куда больше… Ну, ничего! И это пока неплохо. Только, если бы наш председатель… — и прикусила язык.

Опасаясь, как бы ее слова еще больнее не задели Мару, она снова перевела разговор:

— Это не так уж плохо… Только больше так нельзя. Если и в следующем году так работать будем, дела наши будут еще хуже.