Стоян Даскалов - Цветины луга

Инженер говорил с таким увлечением о своем изобретении, словно не собирался уезжать. «Человек, который собирается уезжать, не может с таким увлечением говорить о предстоящей работе», — подумала Мара и обрадовалась. «Значит, он скоро не уедет… А может быть навсегда останется здесь!..»

Ее волнение улеглось и она заговорила о другом…

— Извини, что отрываю тебя от работы, но я пришла по своему делу, поделиться печалями…

— А нет ли радостей? — сказал инженер и улыбнулся. — Ты что-то все с печальными вестями ко мне приходишь!

— Собственно, эти печали должны превратиться в радости.

— Если так, то хорошо. Теперь и время такое, что страдания и печали перекипают в работе.

— А если сердце не выдержит — разорвется? Тогда как? Разве у вас есть проект, по которому можно было бы ремонтировать сердце?

— Это, пожалуй, самый трудный проект! — улыбнувшись, сказал инженер.

— А я вот пришла за таким проектом. Нельзя ли, вместо того чтобы отбирать землю у села под опытный участок для техникума согласно распоряжению…

— Представляю себе, какую бурю это вызовет в селе, — сказал инженер. — Но, к сожалению, другого выхода я не вижу…

— А я вижу! — уверенно произнесла Мара.

— Интересно, какой!

— Не лучше ли вместо того, чтобы растравлять кооператорам старые раны и отбирать у них новый участок земли, просто объявить кооператив села Орешец опытным хозяйством техникума?

Инженер удивленно поднял густые черные брови и ничего не ответил. Он молча смотрел Маре в глаза. А она продолжала:

— Будем обрабатывать землю машинами, засеем ее новыми культурами. Все работы будем выполнять на основе новейших достижений агротехники и, главное, никаких денег брать не будем. Все, что будет собрано с полей, останется кооперативу. Единственные расходы кооператива — бесплатное питание учащихся во время полевых работ.

— Прекрасно!

— Укрепим союз рабочих и крестьян. Приблизим завод к селу и все пойдем единым путем, нога в ногу!

— В конечном счете мы к этому и идем. Прекрасная идея, но на всякий случай надо спросить разрешения, чтобы нас за это не наказали…

— Это же тебе не стихотворение… — рассмеялась Мара.

— Как бы не сказали, что слишком перегнули…

— Пусть говорят, что хотят, лишь бы только разрешили! В виде исключения, в опытном порядке! Разве плохо, если на нашем горизонте появится такой островок…

— Так вот они — ваши печали!.. — рассмеялся инженер и, призадумавшись, добавил: — И это все?

— Вот вам боль и перекипела в радость без разрыва сердца!

И Мара приложила ладонь к груди. Затем, как бы опомнившись, быстро встала и собралась уходить.

— Спасибо вам!.. — несмело сказала Мара и направилась к выходу.

Но, не дойдя до двери, резко остановилась, повернулась к инженеру и спросила:

— А верно то, о чем говорят?

— Что?

— Что вы уезжаете… — и посмотрела ему прямо в глаза.

— Гм… — точно мальчишка запнулся инженер, не выдержав взгляда Мары. И после паузы, тяжело вздохнув, произнес: — Ничего не поделаешь!.. Такова судьба строителей… Мы, к сожалению, не имеем возможности долго любоваться тем, что построили. Предоставляем это другим. С нас и этого достаточно. Совсем, как у поэтов. Для них самая большая радость — процесс творчества. Пусть потом радуется читатель…

Голос инженера стал грустным, а выражение лица — печальным. Маре казалось, что если она останется здесь еще несколько минут, то не выдержит и упадет ему в ноги.

— Но… как же это? Что будет с нами? — каким-то странным шепотом, задыхаясь от волнения, машинально выговорила Мара и быстро вышла.

Главный инженер всем телом подался вперед, протянул руки. Он вдруг почувствовал, что теряет нечто близкое, дорогое.

После краткого раздумья инженер вышел и спустился вниз, но Мара была уже далеко… Ему стало не по себе. Слишком поздно нашел он то, что искал. Нашел, когда нужно было уезжать.

Когда наступила весна, первые выпущенные заводом машины были направлены в Орешец. Они шли колонной, на головной развевалось знамя.

Первой их еще издали увидала Игна. И вспомнила, что говорил инженер, когда пытался успокоить взбунтовавшихся орешчан при первом появлении строителей на Цветиных лугах:

«Поверьте мне, товарищи! Первые машины, выпущенные заводом, будут ваши!»

Ему тогда никто не поверил, и меньше всего была склонна верить ему она, Игна. Есть еще среди нас люди, которые на другой же день забывают то, о чем говорили вчера. Сегодня обещают одно, а завтра делают другое. И досадно, что поступают так в большинстве случаев не люди простые, а облаченные большим доверием, занимающие ответственные посты. Вот почему, когда Игна увидела направляющуюся в сторону села колонну машин, ей стало приятно и легко на душе, слово выполнением своего обещания инженер открывал новую страницу в жизни села Орешец.

Игна смотрела на тракторы и другие машины не в силах скрыть своей радости. Подошла к многорядной сеялке, встала на подножку. Только хотела произнести «трогай», как вдруг узнала тракториста и радость ее точно рукой сняло.

— Неужели не могли найти другого тракториста для такого торжественного дня?..

— Чем я не понравился вам, тетя Игна? — спросил Ицко.

— Да нет, я ничего…

— И не такие, как я, полетели со своих мест, да еще с треском, а я что… Разве я такой пропащий, что человеком не могу стать?

Потом подошел поближе и серьезно, совсем как взрослый сказал:

— Я отстоял право… первым приехать в село на тракторе, который делал своими руками, а вы меня не принимаете!.. Неужели вы меня не простите? После того как отбыл наказание, даже на глаза людям стыдно было показываться. Это хуже тюрьмы. А я хотел доказать, что совсем не такой, за какого меня некоторые принимают… как на поджигателя на меня все смотрели, но я выдержал… Я же не Солнышко, которому нельзя простить… Вы прощаете, тетя Игна?

— О каком прощении ты говоришь? Да кто тебя обвиняет? Мальчишеское баловство и только, — рассмеялась Игна, тронутая его искренней исповедью.

— Если б не главный инженер, Солнышко меня бы уничтожил. Главный сказал, что после того как окончу гимназию, поможет мне поступить в университет, на инженерный факультет, заочником!

— Ну что ж, это хорошо! Становись и ты главным, если хочешь, и начальником всех инженеров, только Яничку оставь в покое. А то как стукну по башке, небо с овчинку покажется! — продолжая смеяться, пригрозила ему Игна.

Ицко подпрыгнул, вскочил в кабину трактора и дал газ… В эту минуту ему казалось, что вместе с Игной на прицепленной к его трактору сеялке едет все село, а он, Ицко, на новой машине ведет его по новому пути…

Игна стояла на подножке сеялки и, гордо подняв голову, смотрела вдаль, туда, где сошлись в огненном зареве восхода небо и земля…