Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

Настал первый зимний месяц года Курицы. Сражавшиеся на перевале Джанчху солдаты вернулись домой, медали звенели и сверкали у них на груди. А старики все ждали сына, расспрашивали о нем всех и вся, да только никто ничего не мог им сообщить. Дамиран и жена боялись уехать далеко от этой дороги. Однажды к ним приехал председатель бага. В тот год они остались на зимовку неподалеку от поселка. Председатель завел разговор о зимовке, о сданных продуктах и сырье, а потом вручил им конверт с печатью полевой почты. Горестную весть принес он!

«13 сентября 1945 года ваш сын Гомбожав, доблестный боец, вступил в бой с врагами Родины. Он геройски сражался с лютыми японскими захватчиками. Он искусно владел военной техникой и оружием и, участвуя в боях, уничтожил много врагов. Ваш сын отдал жизнь за свободу и независимость Монголии. Дорогие отец и мать, вы скорбите о своем сыне. Но слава вашего сына, его героизм выше гор, глубже вод. Мы желаем вам быть мужественными. С глубокой скорбью похоронили мы тело вашего дорогого сына.

Желаем вам успехов в труде.

…Сидя в кабине, Дого вспоминает тот далекий день… «Ах, если бы сын вернулся с войны живым, сегодня я сидела бы с ним рядом».

По степной дороге, поднимая клубы красноватой пыли, едут пять машин. Мелькают кусты на обочине, дорога убегает назад. «Вот так бы и сын мой ехал», — думает старая Дого. И степные цветы кивают своими головками, точно соглашаясь с ней: «Да, это так и было бы».

Улан-Батор! Это не Цахиурт-сурь, который Дого знает как свои пять пальцев, и даже не сомонный центр. Когда Дого думала о городе, она и представить себе не могла, что он в десять тысяч раз больше, чем Цахиурт-сурь, и в тысячу раз больше, чем сомонный центр. Она никогда раньше не видела многоэтажных зданий. Дома эти были выше телеграфных столбов, что вереницей шагают мимо их поселка. Нет, эти здания, эти дворцы построили не люди, их мог построить могущественный волшебник… Дороги, улицы, площади залиты асфальтом. Через реку протянулись длинные мосты. «Сколько же дней и ночей нужно было работать, чтобы создать всю эту красоту? — думала она, глядя из окна кабины на пробегающие мимо дома. — Да, мы, сельские жители, на такое не способны… У каждого по десять-пятнадцать голов скота, и мы едва-едва справляемся с хозяйством — только и успеваешь кое-как привести в порядок загоны и навесы для скота да изгородь поправить. А наши загоны и навесы для скота, что это за постройки? Высотой — с овцу, длиной — шагов двадцать, просто круглая каменная ограда. Добрые люди, и прежде всего Ойдов, устроили мне такую интересную поездку, чем же я им отплачу, — снова и снова думала она. — Как же ответить на их доброту?»

Жена Левши Ойдова оказалась высокой худенькой приветливой женщиной с нежным смуглым лицом. У них было пятеро детей-погодков. В доме давно уже не было стариков, и, очевидно, поэтому дети сразу привязались к Дого, бегали за ней хвостиком, расспрашивали о деревенских новостях, старались показать ей все самое интересное в городе. Дого отдала хозяйке немудреные гостинцы: «Это все детям: молоко для чая, верблюжий творог, маринованный дикий лук». А своим маленьким друзьям сказала: «Потом я с папой пришлю вам сладкий творог, кислое молоко — степные гостинцы». И невольно подумала: «Вот и у меня появилась невестка».

И показалось ей, что до этой минуты ни разу в жизни не испытала она счастья…

Наконец настал праздник — начался надом. Дома, украшенные флагами, плакатами, портретами, гирляндами огней, казались еще величественнее. Особенно красив стал город, когда загорелись огни. Нарядная веселая толпа заполнила улицы. Зазвучала музыка, песни, оживленные голоса.

На центральной площади полно народу. Начался военный парад, потом праздничная демонстрация, готовится салют. Дого казалось, что она попала в сказку. Конные состязания, борьба, спортивные соревнования — все было для нее ново. «Осталось только сходить в Гандан [76] Гандан — действующий буддийский храм в Улан-Баторе. — и можно домой возвращаться…» — думала она. В то самое утро, когда она уезжала из родного кочевья, соседка — на ее попечение Дого оставила свою верблюдицу — спросила, куда она едет и зачем, а когда старушка рассказала ей обо всем, та вздохнула: «Что ж, Дого, поезжай, посмотри свет, да только вряд ли ты задержишься там надолго, не к родне ведь едешь, к чужим людям. Как-то тебя там приветят? Может быть, на второй же день домой захочешь… Бывает так: люди поначалу вроде бы гостеприимны, а потом не чают, как избавиться от гостей. А может и такое случиться: привезет тебя твой шофер в город — да и посадит детей своих нянчить, суп варить». Выслушала ее Дого и задумалась: а вдруг соседка окажется права? Но все вышло совсем по-иному.

Она чувствовала себя поистине счастливой, вот только мешала ее же собственная бестолковость. Однажды жена Ойдова ушла в магазин, а Дого решила разжечь примус и сварить чаю, но нечаянно пролила денатурат, и, если бы не подоспела хозяйка, не миновать бы пожара. Хорошо, Дого не знала, где хозяйка держит спички, и не сумела их отыскать. Иначе трудно и представить, чем бы все кончилось. А в другой раз она оскандалилась в театре. В антракте Дого случайно отошла от своих и потерялась в толпе. Она очень испугалась и стала всех спрашивать: «Не видели ли вы жену шофера Ойдова? Ой, куда же она пропала!» — и начала кричать, точно в степи заблудилась.

И на ярмарке произошел с ней подобный же случай. Дого с семьей Ойдова бродила по выставочному залу. Чтобы не потеряться, она, как ребенок, судорожно цеплялась за подол жены Ойдова и вдруг оказалась одна. Не зная, что предпринять, она пошла следом за какой-то девушкой, надеясь в конце концов встретить своих. И вдруг Дого увидела популярную артистку театра. Дого бросилась к ней, будто век ее знала, расцеловала в обе щеки, стала расспрашивать о доме, о здоровье. Девушка с улыбкой спокойно отвечала ей, хотя видела старушку впервые. Дого рассказала, с кем и для чего она приехала в город, потом стала озираться и вдруг увидела Ойдова с женой и указала на них:

— Вот у них я и живу. Так я им благодарна за все!

Девушка с изумлением глядела на старушку. Потом она бросила взгляд на свои часики и наконец сказала:

— До свидания, бабушка. Мои родители дома. Вы заходите. — Она скрылась в толпе. Видимо, девушка приняла Дого за знакомую своих родителей. А Дого не успела спросить, где же они живут. И все-таки она вернулась к Ойдову очень довольная собой. Жена Ойдова сказала:

— Оказывается, в городе у вас много знакомых. Вы знакомы даже с известной артисткой…

— Нет, эта девушка из наших мест. Я никак не могу вспомнить, чья же она дочь…