Сормуниршийн Дашдоров - Избранное

— Наш учитель был очень хороший. Он показывал нам буквы, учил считать, — заговорили все разом. — Он часто говорил нам: «Не приходите в школу с невыученными уроками, не сердите меня».

Дого слушала их молча.

— Вот оно как… А я и не помню. А теперь ты где работаешь, сынок?

— Преподаю в университете. — Он вынул из кармана коробку папирос, открыл и протянул ей. Старушка уложила верблюдицу, взяла из коробки папиросу, затянулась. «Вот и они вспоминают моего сыночка, как и мы со стариком. Его помнит даже учитель самой главной нашей школы, самой большой в государстве».

А парень подошел еще ближе, наклонился, подставил щеку. Дого поняла, что он хочет пожелать ей счастья, она слезла с верблюдицы и поцеловала его в обе щеки. Она решила угостить парней кумысом, что везла в тороках.

— Выпейте кумыса, ребятки. Наверное, пить хотите. — Она достала из войлочного футляра один из кожаных сосудов. Завидев кумыс, все подошли ближе.

— Пейте, пейте!

Они подходили по очереди, подзывали друг друга, с удовольствием пробуя свежий кумыс. А Дого хотелось еще поговорить с парнем в кожаной куртке.

— Мы живем тут, в поселке Цахиурт. — Она указала на видневшиеся вдали дома. — Загляни к нам, если будешь еще когда-нибудь проезжать мимо, я покажу тебе портрет твоего учителя.

— Конечно, непременно заеду по пути, — сказал он.

Передаваемый из рук в руки бурдюк вернулся к ней почти пустой. Парни наконец-то накачали камеру.

— Спасибо, бабушка!

— Очень вкусный был кумыс!

— Благодарим вас, — слышалось со всех сторон.

Дого уравняла вьюки, села на верблюдицу, пожелала им счастливого пути и поехала домой. Услышав, как взревел мотор, она оглянулась, помахала парням — в ответ ей дружно взметнулись вверх руки.

Легко было у нее на душе. Погоняя верблюдицу, она подъехала к дому. Навстречу ей вышел обветренный, загорелый Дамиран, поздоровался и спросил:

— Ну, как дела?

— Хорошо съездила. А ты как?

Они смущенно оглядели друг друга, испытывая какую-то неловкость, точно едва знакомая молодая пара, потом вдруг поспешно обнялись, словно стыдясь чужих глаз, хотя вокруг не было никого. В их глазах блеснули слезы радости.

Старики делились новостями, накопившимися за время разлуки. Дого рассказала о своей поездке в столицу, а Дамиран поведал ей о том, как он в грозу едва не потерял овец, говорил, что овцы стали жирными, что, наверное, он получит премию.

Считается, что женщины очень много говорят, но Дого, пока они беседовали, успела развести огонь, вскипятить чай и накрыть на стол. А сама тем временем рассказывала о том, как встретила парня, которого сын в свое время учил читать. Теперь этот парень сам преподает в большом институте.

Казалось, никогда еще не было такого тихого летнего вечера. И чай был необыкновенно вкусен, и еда отличная, и беседа приятна.

Зашло солнце. Пришли старики соседи, любители выпить. Они распили бутылочку водки и пустились в разговор со старым Дамираном.

— Дамиран, а ты знаешь, что, пока тебя не было, твою старуху украли шоферы, — хохотали они. Дого засмеялась тоже и пригрозила, если они не замолчат, вылить им на голову горячий чай.

Настала зима. Цахиурт-сурь точно согнулся под тяжестью снега. Снегу намело между домами, сугробы доходили до самых крыш, перегородили дорогу.

Небо затянуло мутной пеленой, то и дело начинает падать снег, в степи метет поземка.

Старик Дамиран поставил свою юрту первой с юга, точно ища укрытия и защиты от ветра. На первый взгляд Цахиурт-сурь кажется таким же, как всегда, но внимательный взгляд заметит тут много перемен. Перед кучей аргала появилась копна сена, укрепленная со всех четырех сторон жердями, сверху ее накрыли досками. Возле копны стоят косилки — по две в ряд. Они принадлежат объединению, о котором так много говорили осенью. Дого взялась присматривать за инвентарем. Тут же неподалеку виднеется небольшой сарайчик, стены которого утеплены толстым слоем навоза, внутри насыпали сухого навоза, который служит подстилкой для скота. Может быть, старики построили этот теплый хлев для своей верблюдицы? Нет, они недавно получили от объединения несколько породистых баранов, привезенных с Хангая. Они строили этот хлев не покладая рук, носили сухой навоз с соседней стоянки, а сегодня утром старый Дамиран уехал к соседям, чтобы пригнать баранов и своих овец — всего около десятка голов.

Дого часто приходится сражаться с шоферами, которые пытаются взять жерди, чтобы согреть воду для мотора. Они не раз уже хотели утащить их потихоньку и спрятать, но Дого не позволила. «Как вам не стыдно! А что бы вы делали, если бы не было дров? Можно же согреть воду для мотора, как и раньше, — разжечь аргал. Это ведь не мое, а государственное имущество», — сердится она. А те и не обижаются на ее воркотню. «Наша Большая мама не просто в Улан-Батор съездила, она настоящим красным революционером стала» [77] Здесь игра слов: Улан-Батор означает «красный богатырь». . «Если каждый, кто побывает в столице, станет таким принципиальным, нам не жить», — шутят они. Старушка иной раз и сердится на них, да не в ее характере долго помнить обиду.

Из юрты один за другим выходят люди. Одни одеты по-городскому, другие — в одежде степняков. Оживленно разговаривая, они идут к машине. Лица разрумянились, губы лоснятся от жира. Холодный ветер треплет полы шуб. Каждый туже затягивает тесемки под подбородком, плотнее укутывает шарфом шею и, усаживаясь в машину, поправляет дэли, чтобы не продуло, — впереди долгий путь.

Возле юрты маячит одинокая фигура Дого. На ней длинный коричневый меховой дэли с обшлагами, туго перетянутый поясом. Из-под длинного подола виднеются лишь загнутые носки гутулов. Дого внимательно следит за тем, как отъезжающие устраиваются в машине, словно хочет убедиться, что они устроились удобно. Она стоит, чуть наклонив голову набок, готовая в любой момент прийти на помощь. Шофер — молоденькая невысокая женщина в больших белых валенках — проверяет, все ли уселись в машину. Она шагает широко, как мужчина, подходит к машине и решительно берется за заводную ручку. Потом быстро вскакивает в кабину и дает газ. Высунувшись до половины из окна, она кричит Дого:

— Мама, сделайте, как я наказывала! Зимой человек должен быть хорошо одет!

Дого подходит ближе и, слушая ее, кивает головой.

— Постараюсь, дочка. Если встретишь наших в пути, скажи, чтобы заезжали в гости. А увидишь жену Ойдова, скажи, что я караулю сено объединения, ухаживаю за племенными баранами.

Девушка кивает в ответ. Кто такие «наши», девушка поняла: это знакомые и незнакомые шоферы. Дого уверена, что девушка знает их всех. Машина тронулась с места и пошла вперед, разрезая снежные сугробы, покачиваясь на ухабах, взметая снежную пыль.