Ахмед Рушди - Кишот [litres]

Затем появилась и другая мысль, еретическая. Может ли быть, что она, его Возлюбленная, тоже не достойна, как и он? То, о чем его сейчас просят, неправильно, и все же она просит его об этом. Богини и королевы не просили своих рыцарей и героев, начертавших их имена на своих шлемах, совершать бессмертные подвиги. И попросив о таком, она больше не может быть богиней и королевой, как и сам он больше не может быть героем и рыцарем. Ее просьба и его согласие все выполнить сбросят их обоих с пьедестала, втопчут в грязь. Парадокс в том, думал Кишот, что, если она больше не королева-богиня, она перестает быть для него недоступной, недостижимой. Добиться ее будет проще. Перестав быть идеалом чистоты, она сделалась земной, смертной, а значит, доступной.

Доктор Смайл говорил что-то. Из глубины своих размышлений Кишот расслышал:

– В каждом конверте также на всякий случай есть наркан. И назальный спрей, и раствор для инъекций.

Наркан – это налоксон, препарат, которым лечат передозировку опиоидами. Самый быстрый эффект дают автоматические инъекции, они срабатывают уже через две минуты и действуют полчаса-час, так что в случае серьезной передозировки препарат приходится вводить несколько раз. Наркан, решил Кишот, это его моральная индульгенция, он позволит Кишоту сделать то, о чем его просят, это щит, который защитит его Возлюбленную, и она не сможет нанести себе вреда.

– Наркан – это хорошо, – сказал Кишот.

Он по-прежнему был где-то далеко в своих мыслях. Доктор Смайл рассвирепел.

– Да что с тобой происходит? – взорвался он. – Похоже, ты не подходишь для этой простой работы. Видимо, ты окончательно слетел с катушек и сделался старым болваном. Видимо, тебе нельзя доверять, и мне придется искать кого-то другого.

Вам когда-нибудь доводилось смотреть сцены взрыва в обратной перемотке? Когда шу-у-ух — и воронка раскручивается в обратную сторону, а части вновь становятся целым? Слова доктора Смайла оказали на Кишота похожее действие. Он тут же включился и собрался, не позволяя себе упустить эту возможность. Он сделает то, о чем просит его Возлюбленная, и que sera sera. Как будет, так и будет. Кишот приосанился и уверенно, с напором произнес:

– Я тот, кто тебе нужен.

Сама судьба заставляет его преступить границы морали, и он вынужден, не без внутренних страданий, преступить их. Ланселот тоже нарушил законы морали ради любви Гвиневры. Он не Галахад, но вполне может стать Ланселотом и унести свою Возлюбленную, как он некогда себе поклялся, в Радостный Гард.

– Что ж, отлично, – обрадовался доктор Смайл, очевидно куда-то заторопившись. Он вытащил из кармана пальто листок бумаги и протянул его Кишоту.

– Здесь все, что тебе нужно. Контактная информация: что, где, когда. Сколько денег ты должен получить. Банковская ячейка у тебя есть. Ключ тоже есть. Будешь складывать в нее деньги. Я буду на связи.

Его мобильный завибрировал.

– Моя достойная супруга, – пояснил он. Теперь он думал о своем. – Мне пора бежать. Я должен бежать в буквальном смысле. Такой человек, как я. Это унизительно. У меня есть адвокаты. Мы будем противостоять этому. Я еще вернусь. Прямо как Зорро, да? Я вернусь!

Пуф! Доктор Смайл исчез. Кишот в полном одиночестве стоял посреди парка с докторским саквояжем в руках, перед глазами у него плясали мушки и черные пятна, а в голове звучали вопросы, ответов на которые он не знал. Что подумает обо мне мой сын, когда узнает, на что я согласился, – мой единственный сын, который так недавно был рядом? – спрашивал он себя и сам отвечал: Санчо может воспринять это с пуританским неодобрением, как часто делают молодые.

По пути к выходу из парка Кишот задержался возле памятника Андерсену и какое-то время взирал на великого сказочника, прямо как вторая утка. Конец его путешествия был близок, так что вполне естественно, что странник мысленно возвращался к его началу.

– Старый глупец смотрел на портрет прекрасной принцессы, – сообщил Кишот Гансу Христиану Андерсену, – и начал воображать, будто однажды займет место рядом с ней на троне.

– Неплохое начало, – одобрил Ганс Христиан Андерсен. – Но как ты собираешься продолжить?

– Как я собираюсь продолжить?

– У тебя есть, к примеру, волшебное зелье, которое заставит ее полюбить тебя?

Кишот подумал о содержимом докторского саквояжа.

– У меня есть нечто вроде зелья, и я думаю, что она это любит, но заставит ли оно ее полюбить меня?

– Все в твоих руках, – заверил Андерсен. – Ты ведь знаешь, что тебе может в том помочь?

– Я знаю, что люблю ее, – ответил Кишот. – Я знаю, что нахожусь в шестой долине и что цель существования всего сущего – наше с ней единение.

– Но что ты готов сделать? – поинтересовался великий писатель.

– Что угодно, – заявил Кишот.

– А если она отвергнет тебя, тогда как?

– Буду добиваться ее расположения вновь и вновь, пока не преуспею.

– А если она будет возражать?

– Сделаю так, чтобы не возражала.

– А если она не любит тебя, что тогда?

– Но она должна. Мы должны любить друг друга абсолютно и всепоглощающе, тогда мир, достигнув своей цели, придет к своему концу.

– А если конца света не случится, что тогда?

– Он должен случиться.

– Вопрос в том, уверен ли ты, что поступаешь с ней правильно? Хочешь ли ты ей добра? Или твое желание столь велико, что не дает тебе думать о том, что хорошо и правильно?

– Я уже не уверен, что сам хорош, – признался Кишот. – В моей сумке лежат очень плохие вещи, это зелье, которое она хочет и которое может помочь ей полюбить меня, но это очень опасное зелье. Я должен брать у нее деньги, идти в банковскую ячейку, открывать ее своим ключом и складывать туда деньги. Я не уверен, что хоть что-то из того, что я должен делать, хорошо. Я могу навредить ей.

– А что в ячейке? Ты говорил про ячейку и ключ от ячейки. Когда ты откроешь ячейку, что ты в ней увидишь?

– В ячейке лежит пистолет.

– Пистолет? В ячейке?

– Он заперт там. А у меня есть ключ.

– Но почему он там?

– На всякий случай.

– Ты заберешь пистолет из ячейки?

– Мне нужна ячейка, чтобы складывать деньги. У меня не такая большая ячейка.

– Так ты заберешь пистолет?

– Чтобы освободить место. Иначе некуда будет складывать деньги.

– Значит, у тебя будет пистолет, и если она не полюбит тебя, что тогда? И если конца света не случится, что будет?

– Что тогда? Что будет? Это вы расскажите мне, как все закончится.

– Это не моя сказка, и бронзовые памятники не могут ничего рассказать. Но спроси себя вот о чем: являешься ли ты – ты, Кишот, прошедший такой длинный путь! – являешься ли ты до сих пор ангелом любви?

– Я хочу им быть, – вскричал Кишот. – Я очень хочу быть ангелом нашей любви!