Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Похоже, мертвенно-бледный француз уже не может двигаться, дышит с трудом. Кунцер открыл потайной шкаф, достал Библию и прочел медленно умирающему предателю стихи о Содоме и Гоморре.

Весна была в разгаре. И в разгаре была кампания УСО во Франции в преддверии операции “Оверлорд”. Высадку назначили на пятое мая. За четыре года Управление создало, обучило и вооружило ячейки Сопротивления по всей Франции, кроме Эльзаса. Но за полтора месяца до вторжения союзников ячейкам не хватало всего: в последнее время снабжение совсем разладилось из-за отвратительной погоды. Теперь УСО видело главную свою задачу в доставке оружия и боеприпасов до открытия фронта в Нормандии. Начиная с января, королевские ВВС при поддержке ВВС США осуществили уже более семисот вылетов — против сотни за последние три месяца 1943 года.

Маки готовились к буре. Одной из первых операций, которую провела ячейка под командованием Клода, стал подрыв локомотивного депо. Длилась она больше часа: нужно было заложить заряд под каждый локомотив. Но часовые механизмы детонаторов сработали вразнобой, и в результате получилась цепочка взрывов, посеявших хаос в рядах немецких солдат. После этого бойцы Сопротивления стали считать кюре полководцем в новом духе.

Несмотря на несколько других успешных операций, проведенных с Трентье, Клод тревожился: вооружения не хватало. Они могли еще немного продержаться, но боеприпасы таяли быстро. Он уже отправил запрос в Лондон, но поставки были пока еще редкими и неполными, приоритет отдавался ячейкам на севере страны. Поэтому был создан резерв боеприпасов и приказано стрелять поменьше — приходилось экономить.

Партизаны владели почти всеми видами оружия, кроме пистолета-пулемета “Марлин”. Клод научил их с ним обращаться и посоветовал как можно чаще использовать именно “Марлины”, а не “Стэны”: они били точнее и требовали меньше патронов. Осенью маки доставили также тяжелое вооружение — противотанковые гранатометы PIAT.

— И как с этими штуками обращаться? — спросил Клода Трентье при осмотре груза.

Клод, не имевший об этом ни малейшего понятия, пришел в замешательство.

— Думаю, целишься… и…

Трентье невесело усмехнулся. Клод предложил ему попрактиковаться. Зато когда тот же вопрос ему задали простые бойцы, кюре, дабы сохранить лицо, ответил, напустив на себя вид важной и занятой персоны: “Мы герилья или дерьмо какое? Герилья — это винтовка. Займитесь ружьями и нечего ко мне приставать!” А после попросил пианиста отправить срочное сообщение в Лондон: пусть, кроме оружия, пришлют инструктора или кого угодно, лишь бы как можно быстрее обучил людей Трентье обращаться с гранатометами.

В Лондоне Станислас с группой УСО/УС напряженно готовил совместные операции союзнических служб. В феврале, благодаря прежде всего оживившемуся воздушному снабжению, УСО возобновило деятельность во Франции, но теперь столкнулось с бурными спорами: поддерживать ли их операции авиацией. Английская МИ-6, американское Управление стратегических служб (УСС) и другие структуры профессиональных секретных структур союзников были отнюдь не в восторге от бесконечных полетов: те привлекали внимание гестапо и ставили под удар всех агентов, работающих на местности, — причем, как они считали, исключительно ради поддержки агентов-любителей УСО и кучки необстрелянных бойцов Сопротивления.

Штабы союзников рассчитывали на Сопротивление, но не знали, насколько эффективными будут действия ячеек. На Юге партизаны были особенно хорошо организованы и уже наносили немцам чувствительные потери. УСО, которое поставляло ячейкам оружие, следило за ними через своих агентов, а иногда и обучало отдельных командиров Сопротивления в своих учебных центрах; предполагалось, что на всей территории Франции (Секции F и RF) насчитывается более ста тысяч бойцов-подпольщиков, которых можно задействовать в любой момент.

На Бейкер-стрит Станислас часто спускался в отдел Шифра Секции F — ходил тайком понаблюдать за Лорой. Смотрел, как она трудится, не замечая его, погруженная в работу. Станислас находил, что горе еще добавило ей красоты. Живот у нее уже округлился, она была на шестом месяце. Однажды он ездил с ней к врачу: будущая мать и дитя были здоровы. Роды ожидались в начале июля.

Станислас без устали опекал Лору. В Лондоне оставались только они с Доффом, а теперь еще и Доффу временами случалось уезжать из столицы. Каждый вечер Станислас провожал Лору от Бейкер-стрит до Блумсбери. Если какое-то собрание затягивалось допоздна, он делал перерыв и, проводив ее, шел обратно в генеральный штаб; она не догадывалась, что его рабочий день не окончен. Часто они ужинали вместе в Блумсбери, в ресторане, а иногда у него в Найтсбридже. Станислас тогда предлагал ей переночевать у него, места хватало, но она неизменно отказывалась: надо привыкать жить одной, раз такова ее судьба. Ибо Станислас и Дофф, несмотря на все свои заботы, не в силах были одолеть тоску, снедавшую Лору.

Пэл погиб пять месяцев назад, она по-прежнему плакала каждую ночь. Плакала чуть меньше, спала чуть больше, но все равно плакала. Теперь, когда квартира в Блумсбери опустела, ей не нужно было бояться, что ее услышат. Она плакала в гостиной, прижимая к себе роман, который Пэл читал ей в Локейлорте и который она нашла в его спальне; она не открывала его и больше не откроет, это было выше ее сил, но, прижимая его к себе, немного успокаивалась. Нюхала его обложку, вспоминала слова. Вспоминала, как Пэл читал, как они сидели вдвоем. Она помнила почти все их счастливые минуты, в точности, во всех подробностях. Иногда мечтала о том, как они могли бы жить, — об Америке, о Бостоне, об их доме, об их ребенке; она словно гуляла по всем комнатам, вдыхая запахи милого садика. Там был Пэл, и его отец тоже; он столько рассказывал о своем отце. В американском доме у отца была своя комната.

Под покровом английской ночи, пока Лора, укрывшись в гостиной, выплакивала свое отчаяние, Адольф Дофф Штайн на юге страны ловил последних внедренных агентов Группы II абвера, искавших базы союзников, подготовленные для операции “Оверлорд”. Стоя у окна в гостиничном номере, он думал о том, что будет с его несчастным народом. Что с ними всеми станется, что станется с миром?

А Станислас в Найтсбридже, если успел вернуться домой, или в своем кабинете на Бейкер-стрит, если предстояло работать всю ночь, думал о Клоде и Толстяке — двух своих сыновьях, работавших во Франции, и молился, чтобы они выжили.

Шли недели. Наступил апрель, потом май. Начало “Оверлорда” перенесли на пятое июня, выделив еще месяц на строительство барж для высадки. УСО воспользовалось отсрочкой для окончательной подготовки ячеек: совместные операции королевских ВВС и воздушных сил США в поддержку УСО во Франции шли без остановки. Доставка грузов и агентов превратилась теперь в почти будничный, прекрасно отлаженный механизм. Только с апреля по июнь 1944 года было совершено почти две тысячи вылетов. Кей, Риар и другие агенты союзнических войск, завершив обучение, с нетерпением ждали отправки во Францию, изнывая в транзитных домах Управления.