Вионор Меретуков - Млечный путь

— Он Берлин брал! — продолжал я кипятиться, хотя знать не знал, брал он Берлин или нет. — Ага, понял, ты мстишь маршалу за то, что он прокатил тебя на защите!

— Не все так просто, милый мой, — Корытников перешел на шепот. — Что греха таить, есть тут и личный мотив. Мне никогда не забыть, как этот гад целился в меня. Но все же главное не в этом. Наверно, ты знаешь, что нашим военнослужащим было официально разрешено вывозить из поверженной Германии автомобили, картины, хрусталь, дорогие сервизы, рояли, велосипеды, мотоциклы, одежду, баяны, гитары, аккордеоны и прочее трофейное барахло меньшей ценности.

Понятное дело, генералам перепадали машины и картины, а солдатам — губные гармошки, штампованные часы да костяные зубочистки. Так вот, мосье Богданов, хотя и был в то грозовое время лишь младшим офицером, состоял порученцем при командующем одной из танковых армий. Ясное дело, он не терялся. По достоверным сведениям, он транспортным самолетом вывез из Магдебурга целый бюргерский дом.

— Как это?..

— А так. Солдаты на месте разобрали дом по кирпичику. В буквальном смысле! Пронумеровали каждый кирпич и погрузили в самолет. А под Москвой, в Усове, собрали. Так многие делали. Там целый поселок из саксонского керамического кирпича. Этот кирпич с годами только прочней становится, а стоимость домов растет не по дням, а по часам. Его дача в Усове стоит сейчас не меньше колокольни Ивана Великого. Теперь — о самом главном. По тем же достоверным сведениям, маршал является обладателем бесценного сокровища — живописного полотна, принадлежащего кисти самого Франсиско Сурбарана.

— Сурбарана? Которого называли испанским Караваджо?

Павел Петрович кивнул.

— Того самого. История запутанная. Полотно исчезло в апреле сорок пятого. И с тех пор о нем ни слуху ни духу. До войны картина была гордостью Дрезденского музея. Называется она, кажется, «Коленопреклоненный Святой Бонифаций перед папским престолом» или что-то в этом роде. Картина официально считается утраченной. Числится только в старых списках.

Я смотрел на своего наставника и размышлял. В памяти сама собой всплыла история о лондонском ограблении. Перед глазами замелькали адмиральские мундиры, серебро аксельбантов и голубая эмаль рыцарских орденов, золоченые рукоятки кортиков, сверкающие всеми цветами радуги драгоценности, 200 миллионов фунтов стерлингов…

— Как ты понимаешь, цена картины заоблачная, — со значением сказал Корытников.

— Заоблачная? Это сколько?

— Миллионов десять, думаю. Долларов, разумеется.

— Это меняет дело, — наконец сказал я.

По пять на рыло. Неплохо. А вот у лондонской четверки липовых адмиралов было значительно больше, со злобной завистью подумал я.

— Ах, только бы найти покупателя на музейное полотно… — Павел Петрович наморщил лоб. — Это проблема. И потребуется немало усилий, чтобы…

Тут подошла официантка. Мы расплатились.

— Миленькая, маленькая, молоденькая и очень даже ничего, обожаю… — проводив девушку плотоядным взглядом, сказал он. — Но вернемся к нашим баранам. Маршал с его картиной подождет: время не приспело. А теперь о самом-самом главном. Тебе предстоит заняться одним феноменально богатым субъектом, — Корытников понизил голос до шепота, — только упаси тебя боже обмишуриться на этот раз! И не забудь о перевоплощении. Все-таки тебе придется отправиться с визитом не к какому-то там паршивому фальшивомонетчику, а к солидному, уважаемому человеку. Ты уже примерял мундир адмирала?

— Чтобы его заполучить, мне понадобится машина.

— Когда?

— Через пару-тройку дней.

— Ты что, издеваешься? — вскипел Корытников. — Ты думаешь, клиент будет сидеть у сейфа и ждать, когда к нему соизволит пожаловать с визитом вежливости некий господин Сапега? Завтра! И ни днем позже!

— Завтра не могу.

— Почему?

— Мне надо настроиться.

Корытников накрыл своей широкой ладонью мою руку и заглянул мне в глаза.

— В последнее время ты мне не нравишься, Илюшенька. Ты куксишься. Тебя что-то подгрызает. Ты увядаешь на глазах. Вот послушай. Человеческая жизнь не стоит и ломаного гроша.

Я вполуха слушал Корытникова и равнодушно поглядывал по сторонам. Вдруг мой взгляд остановился на человеке с бородкой клинышком и горизонтально торчащими усами, который, стоя у барной стойки, болтал с какой-то молоденькой девушкой со стрижкой под мальчика.

Фокин?.. Не может быть! Я присмотрелся. Сомнений нет: Фокин. Случайность?.. Я не очень-то верю в случайности.

— И кто же он, этот твой уважаемый человек, дом которого мне предстоит распотрошить? — рассеянно спросил я, продолжая изредка бросать взгляды на парочку у бара.

— Придвинься поближе и склони головушку к моим устам. Я тебе сейчас все растолкую…

Из рассказа Корытникова я понял, что существует в Швейцарии — то ли в Лозанне, то ли Берне, то ли в Женеве, то ли в Цюрихе — некий закрытый сверхсекретный банк, в который имеют доступ только избранные — несколько десятков безмерно богатых людей с сомнительной репутацией, бывших нарушителей закона, ушедших на покой. Там хранятся несметные сокровища. Клиентов знают в лицо. Обслуживают по старинке. У каждого клиента свой ключик…

— Предъявляешь в банке заветный ключ, его идентифицируют, и ты спокойно проходишь в хранилище. Банк создан почти сто лет назад при непосредственном участии знаменитой «Корпорации убийств». Финансовые и фискальные органы обходят банк стороной. Его не трогают, даже оберегают. В прессу просочилась информация, что делается это с ведома властей: негласно банк неоднократно спонсировал различные избирательные кампании и приходил на помощь государствам Запада в тяжкие времена кризисов, которые, согласно теории Маркса, тормошат мировую экономику с завидной периодичностью. Сам Чарльз Лучано в двадцатых годах прошлого столетия был клиентом этого заведения… Ты хоть знаешь, кто такой Чарльз Лучано?

Я наморщил лоб.

— Баритональный тенор, пел в Ла Скала?

— Тебе бы все паясничать, шут гороховый! — раскричался Павел Петрович. — А между тем Чарльз Лучано — чуть ли не единственный гангстер, умерший своей смертью.

— Счастливчик! — позавидовал я.

Корытников вымученно улыбнулся.

— Он, как глава «Корпорации убийств», вложил в банк огромные средства и сумел прожить недолгую, но весьма содержательную жизнь.

— От чего он умер?

— От болезни настоящих мужчин: от сифилиса.

— И это называется — своей смертью?!

Корытников пожевал губами.

— По имеющимся у меня сведениям, у нашего клиента такой ключик имеется. Выглядит он, как обыкновенный ключ от почтового ящика. Только ключик тот не простой. Он закодирован с помощью сложнейших цифровых технологий. Даже если подделать его с точностью до тысячных микрона, все равно ячейку не открыть. Твоя задача состоит в том, чтобы выведать у этого негодяя, где он его прячет.