Николае Есиненку - Деревянная пушка

И о н Ф и н а н у

В тот день Митаке проваландался, можно сказать, в районе почти что зря. Высадившись из автобуса, колхозники, не теряя драгоценного времени, рассыпались кто куда — на рынок, по магазинам и так далее, — только Митаке неторопливо пустился слоняться по оживленным улицам города. Для начала он с интересом понаблюдал, как ватага пацанов пыталась подоить крестьянскую козу, приведенную, видимо, на продажу; на другой улице столкнулся нос к носу с земляком Ионом Кэсоае, который высунув язык бегал в поисках киновари: жена, вторая по счету, не велела ему возвращаться домой без этого дефицитного красителя. В уютном тупичке, пройдя по росистым лопухам, Митаке полюбовался через распахнутое окно на стройную девушку, выполнявшую зарядку по команде телевизионного диктора. Потом он попил воды из колонки, помог сопливому мальцу взгромоздиться на высокий велосипед и довольно долго созерцал, заглядывая за ограду, живописное зрелище: вышедшая из себя женщина вправляла ремешком мозги великовозрастному двухметроворостому, чтобы не сглазить, дитяти. Оболтус, смущенно хихикая, увертывался от матери.

— Голову! Голову в коленях зажми! — душевно посоветовал Митаке, отнюдь не рассчитывая на благодарность, и, как увидим, просчитался.

Женщина прервала карательное мероприятие и, размахивая ремешком, бросилась к ограде.

— Это еще откуда доброхот?! — восклицала она возмущенно. — Тут уже был один такой… я сплоховала, пригрела его и — ищи ветра в поле!.. А ты мне что за советчик выискался!..

Митаке опустил голову и двинулся дальше. У хозяйственной лавки попробовал ногтем косу, у галантерейного киоска пощелкал подтяжками «Союз-Аполлон», но покупать их не стал, а приценился к синтетической сетчатой шляпе.

Тут опять налетел на него Ион Кэсоае.

— Тебе идет, Митаке! — закричал он впопыхах. — Почем? — И, не дожидаясь ответа, обратился к киоскерше, лениво лизавшей мороженое в стаканчике: — Киновари, случаем, не завезли?

Она вытаращила глаза.

— Всего сорок пакетиков… — Он отвел Митаке в сторонку. — Сейчас даст, вот увидишь…

— Эй, эй, шляпу верни! — забеспокоилась киоскерша и, только водрузив головной убор на место, удостоила ответом Иона: — Видали таких: один киноварь спрашивает, другой шляпы ворует…

— Тьфу! — в сердцах воскликнул Ион и побежал в сторону по переулку, а Митаке продолжил свой путь в невозмутимом одиночестве.

Да, определенно можно сказать, что он терял время без пользы. Часа через два-три, ближе к полудню, его земляки, словно по сигналу, заторопились в обратном направлении, к автостанции, как муравьи, спешащие в муравейник перед закатом солнца. И каждый, кто видел Митаке, считал своим долгом спросить:

— Чего ждешь?

Или:

— Домой пешком будешь топать?

Остановился перед ним и добряк Сырбу, прославившийся тем, что, приезжая на базар, покупал исключительно веники. Вот и сейчас с его плеча свисало штук десять веников.

— Не боишься, Митаке, опоздать на автобус?

Пронесся мимо, как скорый поезд, Ион Кэсоае.

— Митаке! — прокричал он в смятении. — Киновари нигде нет! Опять мне ночью спать с курами…

Митаке только вздохнул, и можно было бы сказать, что прекрасный этот день действительно прожит им понапрасну, если бы его взгляд не привлекла вдруг некая витрина.

— Ага… — хмыкнул он и указательным пальцем задумчиво сдвинул шляпу на затылок.

Народ между тем давно набился в автобус, все было готово к отправлению.

— Придурок! — громче всех кричала женщина с младенцем на руках. — Разве он не видел, что я приехала с грудничком? Да еще дома ждут одиннадцать душ!

— Кто там ближе к выходу, сбегайте позовите его, — послышался голос.

Водитель выглянул из кабинки в салон.

— Жду пять минут! — объявил он. — Потом пусть на своих двоих едет…

— Тогда я успею еще поискать киноварь! — решил Ион Кэсоае и мгновенно скрылся в одном из переулков, окружавших станцию.

— Плохо ему было с первой женой? — прокомментировал кто-то. — Бывало, она целый день бегает вокруг него, а он знай нежится. Теперь наоборот… и поделом ему!

Объявление о задержке автобуса разделило пассажиров на два враждующих стана: одни сочли, что успеют еще сделать кое-какие покупки, и стали продираться к дверям, другие, естественно, были против. Дискуссия разгоралась.

— Люди добрые, стойте где стоите. Митаке придет — где вас искать?

— Так ведь Кэсоае тоже убег!

— А если вернется?

— Ну, не сейчас же…

— В конце концов, его можно и оставить. Он у нас молодой — добежит… Куда на сервиз лезешь?!

— Да уймитесь вы! — прикрикнул кто-то. — Вон несется… заяц косой!

— Нашел! — Ион подпрыгивал и размахивал руками. — Есть киноварь! На десять лет хватит!.. — Он влез в автобус, перевел дыхание и вдруг удивленно спросил: — Кого ждем? Почему не едем?

— Я вот тебе заеду! — ожесточился тощий человечек, сидевший до тех пор смирно, с уставленным в пустоту взглядом. — Где же, наконец, Митаке? Кто его видел последним?

— Стай, доложи обществу! — позвал кто-то с заднего сиденья.

— Я?! — Стай испуганно прижал к груди вязку калачей, висевших у него на шее.

— А то кто же? Ты последним прибежал!

— А откуда я мог знать, что я последний?

— Да потому что после тебя опять начали разбегаться!

— А я при чем? Я за калачами стоял!

— Тебя не про это спрашивают, — объяснил кто-то третий. — Тебя спрашивают, не видал ли ты Митаке.

— А разве его нет? — удивился Стай. — Митаке, разве ты не здесь?

— Три минуты прошло, — напомнил водитель, но от него отмахнулись: гам поднялся страшный, все взялись за Стая.

— Видали?! С неба свалился! О чем ты думаешь? Битый час задыхаемся здесь, и все из-за твоего Митаке… Видел ты его или нет?

— Кого? — на всякий случай удивился Стай.

— Митаке!

— А разве…

— Я видел! — внезапно выкрикнул Ион Кэсоае и сам, кажется, растерялся от своих слов. Он как будто не слышал всего, что говорилось, вернее, кричалось раньше.

Общее раздражение обратилось на него.

— Что ж ты пришипился, киноварщик?!

— А что я…

Пошла ругня по второму кругу.

— Одна минута осталась! — возгласил водитель.

— И где же ты его видел?

— Перед «Вселенной»! — брякнул Ион.

— Что еще за вселенная? — удивился Стай.

— Универмаг, — растолковали знатоки. — Универсальный магазин.

— То есть как?! — возмутилось общество. — Мы тут давимся, а он…