Николае Есиненку - Деревянная пушка

Хитрость удалась! Глаза у секретарши забегали, и опытный Зглэвуцэ все понял по мгновенному взгляду, который она бросила на дверь товарища Одобеску.

— Значит, нет его?

— Нет!

— Отлично!

Зглэвуцэ уходит.

Но товарищ Одобеску тоже не вчера родился. Он догадывается, что Зглэвуцэ сейчас обойдет здание и постучит к нему в окно. Поэтому товарищ Одобеску хватает шляпу, бросается к двери и торопливо пересекает улицу.

А Зглэвуцэ уже поджидает его на противоположной стороне.

— Постой, ради бога! Мы же все-таки люди…

— Но ведь не на улице разговаривать!..

Товарищ Одобеску нервно озирается, словно ищет, куда бы нырнуть.

— Ион Петрович, умоляю! Хочешь — ноги тебе целовать буду! Не пропадать же мне совсем!

Делать нечего. Одобеску вместе со Зглэвуцэ возвращается в кабинет, бросив на ходу верной секретарше:

— Меня нет!

Он запирает за собой дверь и поворачивается к Зглэвуцэ:

— Вот что: давай сразу определимся. Я ничего не знаю, и ты меня в эту историю не впутывай.

— Но…

— Что — но? Не ожидал я от тебя такого идиотизма!

— Но кто ж мог знать, что явится этот ревизор?

— Какой ревизор?

— Ну, этот… из Кишинева!

— Ничего не понимаю! Первый раз слышу! Не было никакого ревизора!

— А…

— Что?

— Откуда ты знаешь?

— О чем?

— Про эту историю с бухгалтерией…

— По должности. Я все знаю!

— Но как?

— А так! Неужели ты за все эти годы ни разу не заглянул в отчеты?

— Ну, понимаешь… все шло гладко. Этот Фэнаке работал как часы. Я доверял ему, ты мне…

— Я? Ты на меня не вали! Сам заварил кашу, сам и расхлебывай! Все… я вас не задерживаю.

— Товарищ Одобеску! Одна просьба…

— Хватит! Доверие тоже должно иметь границы.

— Но у меня дети!

— У всех дети.

— Хорошо, я уже ни о чем не прошу. Скажите только, что меня ждет!

— Спросить у прокурора.

— Неужели никакого выхода нет? Я же не вор, не убийца! Мы всегда сдавали сводки вовремя!

— Да… липовые.

— Честное слово, это недоразумение.

— У тебя только один выход — восстановить документацию.

— Но как? Как?

— Найди Фэнаке!

— Погиб! Совсем погиб! — Зглэвуцэ, шатаясь, выходит из кабинета.

И еще кое-что подспудно мучает его: кто же был этот загадочный приезжий, с которого, собственно, все и началось? Откуда он взялся и куда исчез?

Как уже сказано, товарищ Зглэвуцэ — человек легкий, но сильный.

Вернувшись в колхоз, он собирает всех работников правления: Захарию, Ленуцу, агронома, инженера, сторожа, уборщицу — всех!

— Куда он мог уехать?

— Откуда же нам знать, Илларион Илларионович?

— А вы? Вы же дружили с ним.

— Я? Никогда! С ним знаете кто дружил? Выздаогэ, бригадир овощеводов.

— Подать сюда Выздаогэ!

Зовут Выздаогэ.

— Знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Ни куда он мог уехать, ни откуда он родом. Я еще не родился, когда он уже работал в нашем селе… Да, мы встречались, но это так… за стаканом.

— И что же, никогда не разговаривали?

— А о чем нам разговаривать? Я только знаю, что семьи у него не было.

— Это и без тебя всем известно. А еще?

— Все. По стаканчику, бывало, выпивали, что правда, то правда…

— Убирайся!

— Что?

— Все убирайтесь! Марш отсюда!

Он вспоминает о старушке, у которой Фэнаке много лет снимал комнату.

— Где его искать, тетушка?

— А бог его знает, сынок… жил-жил, а потом взял да и уехал. Если б он был женат, можно было бы жену спросить, а так… Да разве у вас не записано?

— …!

— Тьфу, тьфу! Типун тебе на язык! Ух, какой злой сделался!

Гнев товарища Зглэвуцэ обрушивается, как это часто бывает, на его лучшую половину — на жену. Она, однако, успешно держит оборону:

— Зачем же ты его выгонял?

— Так ведь он напиваться стал, дура!

— Будто бы раньше не пил! Будто вы вместе не пили!

— Пили, но не так!

— Не делай из меня идиотку! Ты его уволил, потому что он у тебя выиграл в шашки, я все прекрасно понимаю! Теперь — ищи!

— Стой, куда?

— Не желаю с тобой разговаривать. Пусть у тебя болит голова, а не у меня.

— Ты что, хочешь, чтобы я в тюрьму сел?

— Без меня сядешь!

— Чемодан приготовь!

Услышав про чемодан, лучшая половина товарища Зглэвуцэ несколько смягчается:

— И куда же ты собрался, нельзя ли узнать?

— Искать его!

— Да где же ты будешь его искать?

— Везде! Из-под земли достану!

У нее на глазах выступают слезы:

— А обо мне ты подумал?

— Не забудь положить ушанку… скоро холода!

…Поиски он ведет планомерно: прочесывает села, поселки, города.

На вокзале в Бельцах ему кажется, что он видит беглого главбуха в окне вагона уходящего поезда. Зглэвуцэ успевает вскочить на подножку… Увы, это не Фэнаке.

В Кишиневском аэропорту он замечает беглеца среди пассажиров, улетающих в Новосибирск. Следующий самолет — через день. Зглэвуцэ летит в Новосибирск, но в связи с плохой погодой оказывается в Норильске. И так далее.

Как уже сказано, товарищ Зглэвуцэ — человек трусливый, но смелый. Другой, может, и растерялся бы на его месте, а он — хоть бы что. Не проходит и трех лет, как он снова появляется в наших краях.

А тот приезжий — кто он все-таки был?

В районной милиции шумно — готовятся к новогоднему карнавалу. Зглэвуцэ расталкивает всех и швыряет на стул перед дежурным связанного Фэнаке.

— Доставил! — объявляет он, усаживаясь на другой стул.

— Минуточку, — говорит молодой лейтенант, стаскивая надетое прямо на мундир белое с блестками платье Снегурочки. — Вы, собственно, кто такой будете?

— Хм… не узнаете?

— Нет.

Узнать Зглэвуцэ мудрено — он зарос, как медведь.

— Я — Зглэвуцэ.

Это производит не меньше впечатления, чем если бы он объявил: «Я — Эйнштейн!»

— Ну и… что вы хотите?

— Да как же? — теряется Зглэвуцэ. — Вот… колхозную бухгалтерию доставил. Принимайте!

— А-а… — соображает лейтенант. — Прекрасно… но вас я тоже попрошу задержаться.

По старому, так сказать, знакомству дело проходит через прокуратуру с быстротой необычайной.

Среди прочих обвинений следствие вменяет гражданину Зглэвуцэ бегство от правосудия.

— Неправда! — защищается он. — Я искал бухгалтера!

— Это дело не ваше, а милиции. А вы представьте-ка нам отчетные документы по бухгалтерии.

— Вот его потрясите! — обвиняемый указывает на Фэнаке. — Все данные у него в голове!

Увы и еще раз увы! Фэнаке давно уж не тот. Он спился и ничего не помнит. А следовательно…

— На основании вышеизложенного суд приговаривает…

Утешительно, может быть, то, что оба получают одинаковый срок.

Как уже сказано, бывший председатель Зглэвуцэ — человек уступчивый, но упрямый. Он обжалует приговор. Не опровергая обвинения по существу, он выдвигает две просьбы, которые, с учетом его прошлых заслуг, высшая судебная инстанция удовлетворяет.