Николае Есиненку - Деревянная пушка

— Калачи! Что слышно с калачами?

— Еще утром заказал, — отвечаю я, потому что вроде помню, что заказывал. И вдруг начинаю сомневаться. Заказал или только хотел заказать? У нас в пекарне калачи не пекут, только хлеб. Калачи нужно заказывать в Негуренах, за рекой. Калачей надо больше сотни, а испечь их — нелегко. Мама сказала, чтобы я делал что хочу, она уже больше ничего не может, а родственницы и соседки вроде бы готовы были взяться, но решили, что все же лучше будет заказать калачи в Негуренах. Так чем же кончилось?.. Ах да, помню, точно заказал, опять благодаря Владимиру. Он еще на кладбище спросил, как с калачами, и мы вместе отправились за реку. Господи, кажется, целый год прошел! И что же нам ответили в Негуренах?..

— Смотри, сынок, за калачи отвечаешь ты, нам, женщинам, некогда…

— Я заказал, все будет в порядке. Завтра утром надо съездить забрать.

— Как это — съездить? Они сами должны привезти! У них есть машина. Когда у Бакю сын погиб…

— Да они привезут, только надо поехать заплатить…

— Еще не заплачено?! Я знаю, что платят, когда заказывают.

Память возвращается.

Нас остановили в дверях пекарни. Какой-то старикашка показал на объявление:

— Вам чего? Если калачи, так их больше не делают.

— Нам заведующую нужно, — отрезал Владимир. — С чего вы взяли, что мы за калачами? Где она?

— Район запретил, — смягчился старик. — И вы не кричите. Мы хлеб для косарей не успеваем печь, и было сказано: без личной подписи из района заказы на калачи не брать… А заведующая есть, проходите.

— Слышала, слышала о вашей беде… — заведующая сочувственно поглядела на меня, на Владимира и опять на меня. Я ее не знал. Наши села разделяет только река, но я не знал ее. Зато она объяснила, что знала Володю, помнила его еще с тех пор, когда он в составе сельской футбольной команды приезжал в район, в Теленешты. — Ваша команда заняла первое место, а Володя был вратарем, прыгал, как кузнечик. А потом встанет с земли, отряхнется — да как заулыбается!

Подумать только: седеющая тучная женщина лет пятидесяти рассказывает мне про футбол… Короче, мы договорились.

— Нам строго запрещено печь калачи, — сказала она, — но для Володи… Нет, платить сейчас не надо. Пусть кто-нибудь из вас приедет завтра пораньше, и тогда заплатите. А машина вам отвезет…

— Все будет в порядке, — еще раз говорю я Ирине.

Она продолжает что-то объяснять, но я не слышу ее: мама снова кричит во дворе:

— Володя, сыночек!..

— Видишь, детки-то ученые, а Елене телеграфировать забыли. Тетушка Екатерина вспомнила о ней, и вот…

— А кто такая Елена?

— Да ты что, с луны свалилась? Дочь — она в Сибири замужем… старшая.

— Ох, не нашла поближе где замуж идти… Как же они забыли ей сообщить?

— Да замолчите уже! Сообщили! Веруца телеграфировала, еще вчера…

Умница Веруца. А я ведь напрочь запамятовал о нашей сибирской сестре. На всякий случай отыскиваю Веруцу в доме и переспрашиваю: послала телеграмму?

— Послала, Колян, — плачет она. — Послала, только ни к чему все — не успеет Елена до завтра. Поездом пять суток, а самолетом не получится, сейчас лето, аэропорты забиты туристами… Володенька, братик мой дорогой!..

Я снова выхожу на воздух. Уже темнеет. Кто-то зовет меня, но я не отзываюсь.

— Люди добрые, накормите кто-нибудь могильщиков они уже больше часа ждут.

Я вглядываюсь: действительно, все восемь могильщиков опять сидят на завалинке. Странно, как быстро они вернулись: мне кажется, что прошло не больше пятнадцати минут с тех пор как мы расстались на кладбище.

— Выкопали, — говорит кто-то из них, — на завтра две лопаты вглубь оставили… С утра возьмемся и, пока его привезут, закончим… Часам к десяти — нормально будет?

— Наверно, — бормочу я, — наверно, будет нормально. Выпейте за помин души моего брата Володи.

— Вечная память…

— Вечная…

— Выпейте за помин души моего брата Володи…

— Вечная память…

— Выпейте… — Я не заканчиваю фразы, потому что вспоминаю, как ушел из дому с Андреем, оставив плачущую жену и детей.

Завтра похороны… Как они доберутся? На чем? Все они любили Володю — его нельзя было не любить. Я передаю бутылку и стакан в руки двоюродного брата Иона, а сам бегу к воротам, но тут же возвращаюсь.

— Веруца, Мария, — тихо, чтобы не услышали посторонние, говорю я, — мне надо в Кишинев.

— Как — в Кишинев?

— Привезу своих… жена не простит, если завтра ее здесь не будет. Я даже не помню, оставил ли им деньги на дорогу.

— И что же ты хочешь от нас? — сестры смотрят с укоризной.

— Ничего. Просто говорю, чтобы вы знали. Все вроде бы на мази… — Я вынимаю блокнот, в котором записаны поручения братьев, и читаю: — Музыканты — будут, калачи — будут, могила готова… почти. Стоп — завтра утром кто-нибудь должен поехать в Негурены за калачами.

— Все это скажи Александру, — советуют сестры, — а мы — с мамой.

— Погодите. Маме про меня говорить не надо. Я часам к десяти утра постараюсь вернуться… А где Александр?

— Нам-то откуда знать?

Действительно, откуда им знать? Им не до того. Увидев маму, они бросаются к ней, и вот голосят все три, и кто их остановит?

— Володя, что ты наделал, Володенька?!

— Александр! Кто знает, где Александр?

— Столы носит от соседей.

— Зачем столы?

— А на завтра. Людям же где-то сидеть надо…

Только теперь я замечаю два ряда выстроившихся под деревьями сада столов, и еще один ряд не закончен. Ага, вот и Александр, он с каким-то незнакомым человеком тащит новый стол. Я отвожу его в сторонку и напоминаю про калачи.

— Господи, — вздыхает брат, — еще и этим я должен заниматься. Мне целую ночь не спать… Может, не поедешь? Авось Ион и Андрей их захватят!

— Во-первых, все в машине не поместятся, во-вторых, у Иона и Андрея своих забот хватит. К тому же и у них есть семьи.

— Хоть бы догадались нанять автобус!

— А если не догадаются? Откуда нам знать, что там делается? Я как вышел вчера из дому, так и забыл про своих. Им, наверно, даже не сообщили, когда похороны.

— О чем спор? — вмешивается невесть откуда взявшийся Владимир. — Бросьте, я завтра съезжу за калачами…

Моя жена расстроена донельзя:

— Как же ты мог оставить меня одну? Я здесь сижу как дура, ничего не знаю… Когда похороны?

— Завтра… то есть сегодня. Который час?

— Не знаю. Вчера я глаз не сомкнула, ждала тебя. Никто не приходит, никто ничего не говорит… а я одна с четырьмя детьми… один грудной на руках… Три часа ночи!

— Похороны сегодня, а я приехал за вами…

— Что ж ты, папа, два дня не показывался? — упрекает меня старший сын. — Мы тоже хотим посмотреть на дядю Володю.

Жена обрывает его:

— Не слышал, что ли? Отец затем и приехал, чтобы нас взять! — Она поворачивается ко мне: — Хорошо, что приехал, уж не знаю, как бы мы управились. Понимаешь, тебе на работе выделили машину, маленькую «Латвию». Приходили, сказали, что завтра, то есть сегодня, машина пойдет за тобой в село!