Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Несмотря на столь жестокое, если не сказать зверское, поведение насильников, деревенские женщины очень часто скрывают факт насилия, не обращаются с жалобами в милицию и суд. Молчание потерпевшей вполне объяснимо с точки зрения деревенских нравов. По представлениям, распространенным в деревне, позор за насилие падает не на насильников, а на жертву, на женщину. Признаться в том, что тебя изнасиловали, значит навлечь на себя насмешки и пересуды всей деревни.

В последние годы в деревнях возникает и противоположная реакция потерпевшей: после вечера, проведенного с мужчиной в интимной обстановке, крестьянка начинает шантажировать его, заявляя, что он изнасиловал ее в пьяном виде. Она грозит подать заявление в суд в том случае, если он не женится на ней. Как альтернативу суда и приговора (от 3 до 7 лет в легком” случае и от 10 до 15 лет лагерей в случае с утяжеляющими обстоятельствами) крестьянка предлагает „потерпевшему” заключить с ней законный брак. Рассказывают, что таким образом некоторым наиболее решительным крестьянкам удалось обзавестись мужем в наш „безмужний” век.

Более распространена другая ситуация, о которой ленинградец, тридцатилетний Б. С., услыхал в лагере от участника событий. Городские рабочие парни ехали на своем стареньком „Запорожце” (малолитражная автомашина) по большой транспортной магистрали на юг, направляясь в Крым отдыхать. По дороге они остановились переночевать в украинском селе. Их пригласила к себе в дом девушка-крестьянка, мать которой дежурила в эту ночь на соседней железнодорожной станции. Девушка угостила молодых людей, а затем вполне добровольно разделила с ними ложе. Очевидно, отношения в этом „треугольнике” сложились самые дружественные, потому что утром, провожая гостей, девушка дала им с собой две крынки молока. Когда машина отъезжала от хаты, вернулась мать молодой крестьянки. Как это часто бывает в деревне, соседи уже донесли ей о приезде „гостей” и, конечно, намекнули на вольный характер поведения ее дочери. Мать учинила девушке допрос, и та во всем призналась. Опасаясь позора от соседей, мать заставила дочь тут же написать жалобу и немедленно отнесла бумагу в милицию. По магистрали передан был приказ задержать голубой „Запорожец” с двумя молодыми пассажирами. Парни между тем спокойно ехали по шоссе. Считай они свою связь с крестьянкой незаконной, они могли бы свернуть с магистрали на деревенский проселок и скрыться. Но они и не думали прятаться. Тем не менее, их схватили, судили и приговорили каждого к 6 годам лагерей.

По мнению Б. С. (он сам оказался в лагере в связи со своей попыткой выехать из СССР в Израиль), не меньше 20 процентов судебных приговоров насильникам носит сомнительный характер. Советские суды преднамеренно усиливают наказания по этой статье. Прежде всего оттого, что в Советском Союзе есть нужда в бесплатной рабочей силе для всякого рода строительств. А во-вторых, осуждая молодого мужчину по статье 117 Уголовного Кодекса РСФСР, суд как бы подтверждает тезис советской пропаганды, касающийся особой заботы государства о женщине. Этот идеологический лозунг пользуется в СССР особым расположением властей. Он свидетельствует о гуманизме советского строя и о правах, которые, якобы, получила женщина в условиях социализма. Как известно, 1974 год был объявлен ООН „Годом Женщины”. По специальному распоряжению ЦК партии в том году советские суды осуждали за изнасилования особенно жестоко, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Тысячи мужчин получили в том году повышенные сроки независимо от реальной своей вины, а лишь по политическим соображениям.

Можно было бы еще многое рассказать о последствиях пьяного секса, но я представлю на суд читателя лишь одну историю, которую услыхал в средине 70-х годов во время журналистской поездки на юг страны. Мне пришлось провести несколько дней в доме сельского врача в одном из сел Украины (Кировоградская область). Среди прочего доктор (не для печати!) познакомил меня с содержимым своего личного музея. Это была большая коробка, разделенная на ячейки. В каждой ячейке по стеклом лежали странные на первый взгляд предметы: какие-то палки, гвозди, распиленная гайка. По поводу каждого предмета доктор мог рассказать целую историю. Вот, к примеру, гайка…

„Однажды во время уборки урожая ко мне в больницу привезли колхозного комбайнера. Он тяжело стонал и не хотел раздеваться при медсестрах. Когда мы все-таки раздели его, то оказалось, что до самого основания полового члена у него ввинчена вот эта самая гайка. Гайка вызвала тяжелый отек члена, и я опасался, что у пациента вот-вот лопнет кожа. Врачебными средствами я помочь ему не мог и вызвал двух слесарей из колхозных мастерских. Я приказал им хорошенько вымыть руки, одел их в хирургические халаты и стерилизовал инструмент, которым они принялись распиливать злополучную гайку. Пилили они ее больше часа, и все это время больной буквально выл от боли. Уже после того, как гайку распилили и мы, как могли, облегчили страдания больного, я узнал, что случилось. Комбайнер, огромный детина, с утра крепко выпил и во время разгрузки комбайна стал прямо в поле приставать к жене другого колхозника. На виду всего народа он повалил ее на землю. Она подняла крик. Прибежал муж с двумя приятелями. Эти трое также были пьяны. Они отвернули на комбайне какую-то гайку и, сбив комбайнера с ног, принялись накручивать ее ему на половой член. При этом они грозили, что если он не прекратит своих „ухаживаний”, то в следующий раз они наденут ему на то же место и заклепают медную трубу”. Поскольку в коллекции сельского врача трубы этой не оказалось, можно понять, что урок пошел комбайнеру на пользу.

Повальное деревенское пьянство не только плодит насильников, но и порождает импотентов. Деревенские женщины хорошо знают: много пьющий мужчина рано теряет мужскую силу и интерес к сексу. Тяга к водке затмевает для него тяготение к женщине. Из-за этого в современной деревне даже наличие законного мужа не приносит крестьянке подчас никакой радости. Половое бессилие настигает пьющих уже к 30–35 годам. Но в деревне и в тех случаях, когда муж вроде бы здоров, он совершенно не думает о желаниях жены, полностью игнорирует ее сексуальные чувства. Такое равнодушие к партнерше связано с полной непросвещенностью деревенского мужчины в области женской психофизиологии. Сексологические знания в деревне не только отсутствуют, но и считаются крайне постыдными и недостойными внимания.

Помноженный на миллионы пар, примитивный пьяный секс порождает миллионы женщин, которые годами и десятилетиями остаются неудовлетворенными. На этой почве, как говорят врачи, у крестьянок нередки психические срывы и неврастения. Они так же мало просвещены в сексологии, как и их партнеры, но крайне редко обращаются к врачу за сексологической помощью. Да, кстати сказать, сельские врачи, по причине низкой своей квалификации, и не способны им помочь. Но есть и другая категория мучениц деревенской сексуальной жизни. Это колхозницы, которые, вступив в брак, вообще не были „разбужены” своими мужьями. Они терпеливо несут женские постельные обязанности, полагая, что реально в этих отношениях только деторождение, а остальное — странные причуды мужа. В результате таких отношений баба начинает жалеть всегда пьяного или полупьяного сексуально несостоятельного мужчину как ребенка. Половое чувство, искажаясь, подменяется материнским. Открыто говорить о такого рода ощущениях деревенская женщина не рискует: мужчина может обидеться. Однако со стороны такая жалость женщины в деревне к своему мужу явственно заметна. Не исключено, что подмена любовного чувства материнским имеет глубокие исторические корни в России. Во всяком случае слова „жалеть” и дюбить” имеют в деревенском лексиконе характер синонимов.