Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Так они и воспитываются миллионы мальчиков и девочек из бараков и заводских общежитий. Но если родные семьи для детей рабочих служат как бы „подготовительной школой”, то подлинными „университетами” сексуальной жизни являются для них ПТУ — профессионально-технические училища, где по официальной версии готовят квалифицированных рабочих. Мальчики и девочки поступают в ПТУ после 8 класса в возрасте примерно 15 лет. Живут эти отпрыски рабочего класса в общежитии три года и за это время научаются многому.

Вот что рассказывает о ПТУ 45-летний Лев К., рабочий-слесарь из Ленинрада, с 1975 по 1981 год работавший в качестве мастера в училище, которое готовит работников городского транспорта. Мастер — это и учитель и воспитатель в одном лице. Ежедневно 8—12 часов Лев К. проводил в мастерских и в девятиэтажном общежитии ПТУ на 400 человек. Занятия в училище начинаются в 9 утра и заканчиваются в 3.15. Все остальное время мальчики и девочки предоставлены самим себе. В цехе работают они, как правило, хорошо, к труду приучены. Но отдыхать и развлекаться не умеют совсем. Книг не читают. В Училище есть один телевизор, но возле него почти всегда пусто: дети, как и их родители, презирают пропаганду, которой наполнены передачи. Смотрят они лишь детективные фильмы. Спорт тоже мало кого увлекает. Так что главное развлечение учащихся — водка.

После уроков, собрав среди приятелей деньги, покупают бутылку. Закуски обычно нет, поэтому, опрокинув стакан хмельного, мальчики нюхают рукав куртки. Это называется „пить под сукно” или „закусить сукном”. Захмелевши, подростки отправляются развлекаться к девочкам, которые живут на другом этаже. Будущие водительницы автобусов и трамваев тоже не прочь выпить. А пьяному — море по колено. Начинается секс. „На моей памяти, — вспоминает Лев К. — было три случая, когда у нас в ПТУ рожали 15-летние девочки. Администрация боится скандала и пытается объявить такую пару мужем и женой. Но 16-летние „мужья” бегут от своих 15-летних „жен”. Чаще однако все обходится абортом: женщина-мастер ведет беременную девчонку в больницу. Число абортов в Училище в течение года исчисляется десятками. О противозачаточных средствах молодежь не думает, а скорее не знает о их существовании. В 1978 году одна девочка забеременела, вторая решила ей помочь. Обе выпили для храбрости, а потом подружка вылила беременной во влагалище и матку поллитра пшеничной водки. Но ничего не помогло: ребенок родился здоровый. Крепок русский человек!

„Мне часто приходилось дежурить в общежитии ночью, — рассказывает мастер. — Это нелегкая служба. Лифты в девятиэтажном корпусе выключены, так как учащиеся ломают их. Обходить 128 комнат на девяти этажах приходится пешком. (Отключить в Училище пришлось также газовые плиты и души: мальчики и девочки несколько раз совершали газовые взрывы и затопляли этажи водой.) Смысл ночных дежурств сводится главным образом к тому, чтобы извлекать мальчиков из постелей девочек и девочек из мужских комнат. „Любовники” и любовницы” прячутся в стенных шкафах и под кроватями. Впрочем, они не слишком смущаются, когда их обнаруживают. „Вы же спите со своей женой, и мне хочется”, — заявила мастеру 16-летняя пролетарка, у которой из постели был изгнан ее ровесник.

Девочки в ПТУ крупнее мальчиков и физиологически более развиты. Так что сексуальная инициатива нередко исходит от них. Курят, пьют и грязно ругаются они так же, как и мальчики. К тому же, между ними часто возникают потасовки из-за парней. Половая жизнь в училище чрезвычайно богата: здесь есть и гомосексуализм, и изнасилования, и мастурбация, и онанизм. Последнее занятие даже имеет среди учащихся свое местное название: „развлекаться с Дунькой Кулаковой”. Общественное мнение не возбраняет никаких сексуальных крайностей, даже изнасилования. В 1978 году 16-летний мальчик из ПТУ был осужден судом на 8 лет лагерей строгого режима за изнасилование. Дело происходило в комнате общежития. Жертва кричала, просила о помощи и, в конце концов, выбросилась из окна 7-го этажа. На суде выяснилось, что в соседней комнате находилось в это время более десяти других учащихся. Они не обратили на крики никакого внимания. Когда послышались крики и раздался звук разбиваемого стекла, один из них с иронией сказал: „Ничего особенного, там Толик с ней занимаете я…”

Для нравственности рабочей молодежи общежитие оказывается местом действительно роковым. И это не обязательно должно быть ПТУ. То же происходит в школах-интернатах, предназначенных для детей из бедных семей; те же нравы господствуют в Детских домах и в фабрично-заводских общежитиях. Молодая эмигрантка из СССР, живущая ныне на западном побережье США, рассказывает, что она была изнасилована в Детском доме, расположенном неподалеку от Москвы, когда ей было 9 лет. В этом Детском доме царил и поныне царит самый настоящий сексуальный террор. Старшие мальчики угрозами заставляют девочек отдаваться им. Неуступчивых избивают. Администрация делает вид, что ей ничего не известно. Сексуальное воспитание? Да, оно имеется. Когда моя собеседница в том же Детском доме забеременела в 16 лет и пришла за помощью к женщине-врачу, та заявила ей, что произведет показательный аборт. Через несколько дней все девочки Детского дома от мала до велика были выстроены вокруг гинекологического кресла, на которое положили 16-летнюю нарушительницу порядка. Врач без анестезии произвела выскабливание плода. Пациентка кричала от боли, многих девочек тошнило от вида крови и криков, но врач продолжала „операцию”, приговаривая: „Любишь кататься, люби и саночки возить”. Это медицинское мероприятие было одобрено администрацией Детского дома как „воспитательное”…

Впрочем, сексуальная мораль младшего поколения рабочего класса не всегда зависит от характера жилища. По стандартам Советского Союза Костя Р., сын киевского рабочего, жил в неплохой квартире. В своем 9 классе Костя также считался неплохим учеником. Да и школа эта в рабочем районе Киева считалась не худшей. И тем не менее 15-летняя Надя, одноклассница Кости, забеременела от него и родила ребенка. Учительница — классный руководитель — пригласила родителей Кости, чтобы обсудить сложившуюся обстановку. Родители, однако, никакой вины за своим сыном не признали и стали говорить о дурном поведении девочки. Костя был с ними совершенно согласен. Он ни разу не навестил Надю во время беременности, не посмотрел на своего ребенка. Когда же ребенок заболел и погиб, девятиклассник высказал свои чувства одной фразой: „Хорошо, что он умер”. „Но ведь это твой сын, внук твоих родителей”, — изумилась учительница. „Скорее всего не мой, а Васькин, — возразил Костя. — После меня Надька с холодильника прыгала. И ребенок у нее выскочил. А потом она с Васькой была. Это Васькино дитя. А в общем, хорошо, что ребенок умер. Так всем спокойнее…”