Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Историю эту киевское ГБ пыталось обратить против американцев, но из этого ничего не вышло: вся инициатива исходила от 14-летней Верочки из седьмого класса и 12-летней Ирочки из пятого. Районный прокурор товарищ Цикавый специально пришел в школу № 78, чтобы рассказать учителям о поведении их учениц, ставших на путь проституции. Не обошлось в его взволнованной речи без упоминания о „пережитках капитализма”, о „родимых пятнах буржуазного общества”. Между тем этот случай произошел в 1967 году, уже после того как в СССР было отмечено 50-летие советской власти.

Мне известны и другие случаи, когда на заработок выходили юные и сверхъюные барышни. Но есть в этом клане достаточно женщин среднего и даже старшего возраста. Покойный русский писатель-эмигрант Анатолий Кузнецов (умер в Лондоне в 1979 году) в грустном рассказе „Леди Гамильтон” описал стареющую московскую проститутку с лицом-маской и венозными узлами на ногах [94] Анатолий Кузнецов. „Леди Гамильтон”. Журнал „22”,март 1980, № 11. Тель-Авив. . Судьба ее весьма типична. В пору кратковременной советско-американской дружбы во время Второй мировой войны, девчонкой, влюбилась она в такого же юного шофера американского посольства в Москве. Они мечтали пожениться и уехать после войны в Штаты. Резкий поворот сталинской политики в конце 1945 года разрушил планы этой пары, а потом и вовсе сломал жизнь этой женщины. За недозволенную связь с иностранцем ее бросили в лагерь, а друга ее выслали из страны. Выйдя на свободу после многих лет в неволе, подурневшая, опустившаяся, с разрушенным здоровьем, она не нашла для себя ничего лучшего, как стать проституткой. В таком возрасте она могла продавать свое стареющее тело разве что непритязательным вокзальным клиентам. Покупатели „дешевой” добычи не упускали случая поиздеваться и даже надругаться над ней.

Хотя Кузнецов написал чисто художественное произведение, основа его рассказа документальна. Он встречал таких женщин из разряда „вокзальных” проституток. Его героиня — еще королева среди них, вообще же „вокзальные” — самый низший класс по своим доходам и своему облику. Это чаще всего очень немолодые, дурно одетые и неопрятные женщины. Крикливые, грубые, полупьяные, они готовы продать свои более чем скромные прелести за 3 рубля или бутылку водки. Их клиенты подстать им — нетребовательные, также подвыпившие „люди с поезда”, у которых оказался час — другой свободного времени до пересадки. Подъезд ближайшего дома или место во дворе за мусорным ящиком вполне устраивает обе стороны.

Чистенькие и внешне скромные девушки, промышляющие в гостиницах, мало похожи на своих вокзальных коллег. „Гостиничные” стараются не слишком отличаться от нормальных обитателей отеля. Они работают на паях с портье (администратором), и тот осведомляет их о том, кто из жильцов откуда приехал, каково его служебное положение и соответственно финансовые возможности. „Гостиничные” вежливо звонят по телефону в номер, осведомляясь, не здесь ли живет мифический „Иван Иванович”. Таким образом они пытаются завести интрижку с командировочными. Девы эти чаще всего милы, уступчивы и более всего боятся шума и огласки. Излюбленные клиенты „гостиничных” — приезжие из Грузии, Узбекистана, Таджикистана и других южных республик. Этих подпольных коммерсантов и спекулянтов, приезжающих в столицу „погулять”, девушки называют между собой „зверями” или даже „начиненным деньгами зверьем”. Выгодные клиенты, они хорошо платят, щедро угощают, но порой их развлечения заканчиваются издевательством над проституткой. Как люди Востока, они не уважают ее трижды: как женщину, как продажную женщину и, наконец, как женщину чужого народа.

Между „вокзальными” и „гостиничными” можно выделить также класс „уличных”. Эти промышляют в определенных районах города — на плешках. В Москве „уличные” облюбовали тротуар перед гостиницей „Москва”, обращенный в сторону здания Совета министров СССР. Они также считают „своим” участок улицы от гостиницы „Метрополь” вверх, в сторону площади Дзержинского, до памятника первопечатнику Ивану Федорову. На площади Революции они оккупируют сквер вокруг памятника Карлу Марксу. Наконец, пользуются они некоторыми участками Комсомольской площади. Классическим считается место возле Ленинградского вокзала, у стоянки такси. В Ленинграде главные плешки находятся на площади Восстания (Московский вокзал, возле станции метро) и на Невском проспекте на углу Гостиного двора и Биржи. Есть свои любимые места у проституток Ростова-на-Дону, Казани, Киева, Одессы, Тбилиси, Владивостока. В основном, это скверы в центре города и тротуары вокруг наиболее крупных гостиниц.

Столица социализма имеет и своих колл-герлс. Дамы этой категории чаще всего служат в учреждениях. Секретарши, редакторши, бухгалтерши, они по телефонному вызову едут в обеденный перерыв или после работы в гостиницу, чтобы обслужить „зверье” или более скромных по своим финансовым возможностям командировочных. Очевидно, существуют и другие не известные мне категории проституток. Но сколько бы их ни было, на вершине этой лестницы находятся самые блистательные и удачливые проститутки СССР, так называемые „валютные”, те, что обслуживают иностранцев и получают за свой труд высоко ценимую в советском обществе конвертируемую валюту.

Для проститутки важнейшим вопросом ее профессионального бытия является вопрос ГДЕ? Где принять клиента? Как известно, Сталин в течение тридцати лет не строил для своих подданных жилья, ограничиваясь созиданием казарм, лагерей и рабочих бараков. Но и через тридцать лет после Сталина, после шумных заявлений Хрущева и Брежнева о массовом жилищном строительстве миллионы людей в СССР живут сегодня в общежитиях (смотри в этой книге главу „Его Величество рабочий класс”) и коммунальных квартирах (глава „Великая бездомность”). Сказывается жилищная проблема и на проституции. Заработок „женщины с улицы” в значительной степени зависит от того, имеет ли она квартиру и насколько надежно это жилье защищено от посторонних глаз.

Проститутка, живущая в так называемой коммунальной квартире, где в общий коридор выходит несколько соседских дверей, очень быстро становится жертвой доноса. Получив от соседей донос о существовании „притона”, милиционеры врываются в комнату такой несчастной, тащат ее в милицейский участок и там, после грубой брани и угроз, на подозреваемую составляют регистрационную карточку. С этого времени она оказывается под постоянным надзором милиционера как „содержательница притона”. Кстати сказать, такой же грубой, оскорбительной процедуре может быть подвергнута женщина, к проституции отношения не имеющая. Стоит одинокой даме, живущей в коммунальной квартире, пригласить к себе знакомого мужчину, как в полном соответствии с общественными традициями Советского Союза на нее в милицию поступит донос. Никакие алиби в таких случаях от милицейского хамства не спасают.