Георгий Демидов - Любовь за колючей проволокой

Судя по всему, рассуждал лейтенант, за успешное завершение операции по ликвидации банды Живцова они с сержантом вскоре получат повышение, соответственно — старшего сержанта и старшего лейтенанта. Что-то оба засиделись на своих невысоких чинах. Поэтому Ковальчук должен постараться выполнить это ответственное поручение как можно лучше и не хмуриться понапрасну.

Даже когда солдат далек от обожания своего начальства, доверительный тон командира неизменно ему импонирует:

— Будет исполнено, товарищ лейтенант!

Нигде зелень так быстро не идет в рост весной, как в полярных и приполярных районах. Если до конца июня даже на юге Колымы, в районе Галаганных, на северных склонах сопок все еще белеет снег, а многочисленные островки в устье Товуя темнеют буроватой почвой с голыми ветвями кустарников, то уже в начале июля на них буйно вымахивает трава. Она ведь является «флорой длинного дня», как называют ее ботаники, умеющей ценить дары своей матушки, здешней природы: круглосуточный почти день и очень короткое и довольно теплое лето.

Так как совхоз Галаганных был наполовину животноводческим, то заготовка сена являлась тут одной из наиболее важных сельскохозяйственных работ. На нее отрывали рабочих отовсюду, откуда только можно. Косили сено исключительно вручную. Техники не было, да и применить ее на угодьях, большей частью весьма неудобных из-за ягодника, кустов и коряг, было невозможно.

Жили косари, сплошь заключенные, прямо на островах, в крытых травой шалашах. Сенокосные угодья находились от лагеря довольно далеко, а главное, добраться до них можно было только на лодках. Сначала на них направляли мужчин, а затем, когда те накашивали некоторое количество сена, привозили и женщин для его ворошения и копнения. Но если отправка на сенокос мужчин не была связана ни с какими особенными затруднениями, то мобилизация женщин была делом хлопотным и шумным.

Конечно, не всех женщин. Робкие и покорные «марьи гандоновны» — члены семей «врагов народа», которых было большинство в здешнем лагере, ехали на острова с охотой. Здесь можно было отдохнуть от лагерного режима, но и работать нужно было по-настоящему. Блатнячки же непременно ломались, заставляли себя уговаривать, хотя большинство из них тоже находили жизнь на островах весьма вольготной, особенно в отношении связи с мужчинами. Но все в конце концов как-то улаживалось.

В нескольких километрах выше главной усадьбы Галаганных, почти посредине Товуя, находился длинный галечный остров. Этот остров служил сборочным пунктом и своего рода пересадочной станцией для тех, кто отправлялся на сенокос. Людей из лагеря доставляли сюда в кунгасах — больших буксирных лодках, некоторых под конвоем. Затем прибывшие за ними бригадиры и звеньевые участков отвозили их на места работы уже в весельных лодках. Обычно безлюдный остров в дни, когда он становился перевалочной базой для женщин, превращался в некое подобие шумного базара.

Так было и в тот ясный, погожий день начала июля. Толпа женщин, сплошь молодых, окружила пожилого, седоусого человека. Судя по длинным, завязанным у щиколоток штанам, донельзя коротким юбкам и нахлобученным на самые глаза косынкам, это были блатнячки. Они приставали с какими-то большей частью вздорными претензиями и вопросами к старшему бригадиру сенокоса Олейнику, раскулаченному с Украины. Олейник был отличным сельским хозяином, изучившим здешние сенокосные угодья в мельчайших подробностях. Но самым ценным качеством дядьки Олейника была его способность ладить со всякими людьми, от бывших академиков и до блатных баб. Для каждого из них он находил подходящий язык. Сейчас, усмехаясь в шевченковские усы, бригадир расписывал перед блатнячками с красноречием профессионального зазывалы благодать жизни на островах, где их ждут изнывающие от любви и избытка сил молодые «женихи». Бабы хохотали, отпускали скабрезные замечания и пытались уточнить отношение к половой проблеме самого старика. Тот за ответом в карман не лез. Вокруг стоял галдеж и визгливый хохот.

Но потом их внимание отвлек плот, спускавшийся сверху по широкой глади Товуя. Река уже утихомирилась после весеннего бушевания, но оставалась еще очень полноводной. Только недавно прекратились здешние, почти непрерывные в весеннее время дожди.

Сначала думали, что это галаганские лесоповальщики гонят сверху обыкновенный плот с лесоматериалом. Потом стало ясно, что для этого он слишком мал. Да и людей на плоту вместо двух обычных плотогонов было несколько человек. Он больше смахивал на те плотики, на которых из верховья реки спускались обычно партии топографов и геологов. Но такие партии только что туда прошли, и ждать их возвращения следовало только к осени. Женщины заинтересовано вглядывались в плывущий вдали плот, ладонями защищая глаза от яркого солнца.

— Бабы, да это же вертухаи плывут! — заявила одна из самых дальнозорких. Она разглядела, что на пассажирах плота телогрейки защитного цвета. Такие телогрейки носили обычно только вохровцы. Но откуда бы им взяться с этой стороны? Немного странным казалось и то, что люди на плоту крутили рулевыми веслами с явным намерением пристать к острову, вместо того чтобы проплыть мимо в Галаганных. Возможно, впрочем, что прежде они здесь никогда не бывали и просто хотят узнать, в какую протоку им надо свернуть, чтобы попасть в Галаганных, а не вылететь в открытое море. Судя по отросшим бородам и лохмам на головах, они давно уже околачиваются в необжитых местах.

Благодаря этим бородам их узнали только когда плот уже приткнулся к берегу. Да это же те здешние вохряки, которые отправились ловить Гирея и его дружка! Вон Татарин, вон Не-Вертухайся, вон Крути-Кобыле-Хвост! Был с ними и какой-то незнакомый. Судя по треугольничкам в петлицах гимнастерки и жестам распорядителя — главный в команде.

Теперь праздный интерес к проезжим вохровцам сменился напряженным и острым. Наверное, эти люди знают о судьбе беглых. Вполне вероятно, что беглецы убиты, а эти охранники везут их трупы на показ в Галаганных, как это принято в таких случаях. И принято не зря. Со времени побега Живцова и его товарищей в лагере уже не раз прокатывался слух, что они пойманы и перебиты. Но в подобных случаях начальство всегда пугает такими слухами и им не очень верят.

Держась на почтительном расстоянии от места причала плота, женщины с нездоровым любопытством всматривались в поклажу на плоту, прикрытую брезентовым плащом. Тем временем вохровцы, не торопясь и как будто совершенно не замечая собравшихся женщин, готовили привал. И зачем он им понадобился в часе спуска до Галаганных, где их ждали баня, дезокамера — завшивели, небось — и отличная вохровская столовая?