Василий Ворон - Две столицы России. Сборник эссе и рассказов

– Здрасте, тетя Мила, – сказал Санька. – Это у вас буржуйка?

Мама устало кивнула, а Санька тут же предложил:

– Давайте помогу.

И они вдвоем с мамой затащили печку в квартиру, а Женя несла секции трубы, а после принесла снизу и санки.

А в комнате уже вовсю хозяйничал Санька, сказал, где лучше поставить печку, объяснил, что надо подложить под днище кирпичей и показал, как лучше приладить трубу к форточке. А потом вспомнил, что надо идти в школу. Прихватил портфель, надел кепку:

– Ладно, мне пора. Если что, зовите, помогу.

– Спасибо, Саня, – мама виновато улыбнулась. – Ты извини, нам тебя даже угостить нечем.

– Я не за угощение, – махнул рукой по-взрослому Санька и шагнул к двери в коридор. Женя спохватилась: надо было предупредить маму о дежурстве.

– Мама, я вечером с Санькой решила пойти. Дежурить на крышу.

Женя боялась, что мама не позволила бы ей это сделать, но пока здесь еще был Санька, который так им помог с буржуйкой, то была надежда, что она согласится. А мама как-то даже равнодушно сняла с головы платок и просто кивнула:

– Ступай. – И сказала вдогонку Саньке: – Ты присмотри за ней там, ладно, Саня?

– Конечно, присмотрю, – серьезно и просто, как взрослый мужчина, сказал он и вышел. И тут же запричитала бабушка:

– Это куда же дитя? Неужто зажигалки ловить?

– Перестаньте, Антонина Ивановна, – отозвалась мама. – Все воюют так, как могут и умеют. Что уж тут поделаешь. – И повернулась к Жене: – Кормили тебя в школе?

– Дуранду давали. С пшеном, немного.

Мама сидела на стуле усталая, постаревшая. Закрыла глаза, покивала:

– Ну, хоть что-то. А то ведь совсем паек урезали…

Когда время близилось к шести вечера, Женя вошла в парадную, подошла к дверям квартиры на первом этаже, где была контора. Потянула ручку, вошла.

Она уже как-то была здесь с мамой и потому уверенно прошла по пустому коридору до первой комнаты. Здесь стоял массивный стол, с зеленым сукном на столешнице, висели на стене карты Ленинского и Октябрьского районов. За столом сидел управхоз товарищ Семенов, ветеран гражданской и финской войн, за ним на окне скрестились белые полосы бумаги. На стульях под картой сидело несколько мальчишек, среди них был и Санька. Женя поздоровалась.

– Ага, это и есть твоя напарница? – добродушно кивнул на Женю товарищ Семенов и с трудом поднялся из-за стола. Санька вскочил со стула, сдернул кепку:

– Так Славка Новиков поранился намедни, а она и вызвалась.

Товарищ управхоз обошел стол, скрипя своим протезом, встал напротив Жени. Серьезно оглядел, покивал. Спросил:

– Не заробеешь?

Женя отчаянно покрутила головой: нет, мол.

– Хорошо, – просто согласился Семенов. – Только чур Саньку слушать и вперед него в пекло не лезть. Ясно, Бугрова?

Женя горячо кивнула и даже осмелилась добавить:

– Ясно, товарищ Семенов.

По лестнице следовало подняться на последний этаж. Когда миновали площадку второго этажа, одна из дверей распахнулась и из нее вышел Женин сосед Веня. Его семья занимала в их квартире целых две комнаты и имела выход на парадную лестницу. Веня жевал кусок хлеба и собирался куда-то идти. Увидев Женю и Саньку, спросил:

– Куда это вы?

– На кудыкину гору, – отозвался Санька. – А ты куда?

– А нас эвакуируют, – старательно и гордо выговорил Веня новое слово. Санька равнодушно дернул плечом:

– Скатертью дорога. А мы на крышу дежурить идем. Зажигалки будем тушить.

– Ну да? – у Вени загорелись глаза. – А мне с вами можно?

– Тех, кто в эвакуацию, брать не велено. Товарищ Семенов лично запретил, – соврал Санька и они с Женей стали подниматься дальше по лестнице.

На площадке последнего этажа в углу лежали набитые песком женские чулки: Женя помнила, как мама и бабушка сдавали свои старые чулки именно для такого дела. И ей даже стало немного обидно, что ее чулок здесь нет, обе ее пары были новые, ни разу не штопанные. Здесь они взяли двое длинных щипцов, брезентовые рукавицы и стали у последнего пролета, который вел дальше, на чердак. Тут только Женя заметила у Саньки на ремне висевшие железки, похожие на шестеренки.

– А что это у тебя за звездочки? – спросила она – железки были круглые, числом три и были они нанизаны на Санькин ремень как баранки на бечеву. Санька фыркнул:

– Скажешь тоже, звездочки! Это стабилизаторы зажигалок. Чтобы они падали точнее.

На крыше до этого Женя никогда не была – этим занимались и были тем горды мальчишки. Но теперь это была не забава и не пустое бахвальство: здесь, чувствовала Женя, и был в числе прочих, рубеж обороны города. И этим, казалось ей, она вставала рядом с папой, и вместе с ним защищала родной Ленинград.

Город лежал под ними черный, без единого огонька, будто мертвый. Но Женя знала, что это не так, что выглядеть таковым ему было необходимо, чтобы не открыться фашистским летчикам. На фоне светлой полоски неба лишь высился Исаакий, с выкрашенным в защитный цвет куполом. Женя обернулась и увидела две бесформенные фигуры: одну, ближе и крупнее, на Александровской колонне, другую, маленькую – на шпиле Петропавловского собора. Это были ангелы, укрытые для маскировки мешковиной. Понять, что это именно ангелы, человеку стороннему, не знакомому с Ленинградом, было бы сложно, но Женя сразу узнала их, и это придало ей уверенности, будто она встретила здесь старых знакомых. Теперь следовало осмотреть крышу внимательнее.

Она была хоть и поката, но не крута́ и по ней свободно можно было ходить, не боясь соскользнуть вниз, к жуткому краю. Торчали трубы старого печного отопления, засиженные и загаженные голубями. Ветер посвистывал в проводах, то тут, то там перечеркивающих небо.

– Осторожнее, – как раз указал на них и Санька, стоявший поодаль. – Головой не зацепи. – И позвал: – Иди-ка сюда.

Женя осторожно подошла. У ног Саньки стояло два ящика, наполненных песком. Рядом лежала лопата.

– Зажигалки будем тушить в песке, – он поднял щипцы и клацнул ими возле Жениного лица: – Вот ими схватишь ее и потащишь сюда, в ящик. Можно в любой. Здесь такие ящики по всей крыше стоят.

– А почему здесь воды нет? – спросила Женя. Ей казалось, что тушить что-либо горящее удобнее водой.

– Зима на носу, Бугрова, – сказал Санька. – Замерзнет здесь вода. На чердаке есть кадки с водой, да и там уже льдом покрываются.

Санька шагнул за ближайшую трубу и вышел оттуда, держа в руках что-то продолговатое.

– Это и есть зажигалка, – пояснил Санька. – Только стабилизатор скручен, – он похлопал ладонью по поясу, на котором болтались давешние «звездочки». – Я ее песком набил, для весу.

Он бросил зажигалку дальше по крыше, она упала, грузно громыхнув, покатилась по жестяному скату и остановилась у мачты, от которой уходили через улицу провода.