Кон Джиён - Суровое испытание

— А кто-то сказал, что он не закоснелый консерватор, — шутливым тоном поддела Со Юджин, напомнив его собственные слова о судье.

— Так и есть. Будь он закоренелым консерватором, арестовал бы меня прямо в зале суда, обвинив в учинении беспорядков, — усмехнулся пастор и продолжил: — Даже подумать не мог, что процесс пойдет без переводчика. Но разве я сказал что-то, что противоречит здравому смыслу?.. Надо же так опростоволоситься с самого начала.

Убирая волосы за уши, Со Юджин проворчала:

— То-то и оно, пастор! Ох уж этот здравый смысл… Самый здравый-прездравый…

Заседание возобновилось с заявления судьи:

— Для беспрепятственного проведения слушаний судебные исполнители приняли решение временно назначить переводчика. Подсудимый, продолжайте!

Ли Гансок вновь поднялся с места.

— Меня лихорадит, ведь это немыслимо — такое бесчестие. Я размышлял, почему на мою долю выпали такие мучения. Все это послужило поводом оглянуться на всю свою жизнь через призму Бога и моих почтенных предков. Наш многоуважаемый батюшка Ли Джунбом под псевдонимом Пэсан…

— Да-да, пятьдесят лет назад ваш достопочтимый батюшка основал интернат… Можете переходить к следующему пункту…

В помещении суда стояла невероятная духота, и судья, видимо, уже успел притомиться, отчего был несколько раздражен. То там, то здесь послышались смешки. Но в целом публика присмирела.

Было видно, как ссутулился Ли Гансок, получив от судьи нагоняй за словоблудие.

— Хорошо, ваша честь, я понял. Так вот, наш многоуважаемый батюшка Ли Джунбом под псевдонимом Пэсан из сострадания к глухим детям пятьдесят лет назад основал интернат «Чаэ», пожертвовав без остатка всем своим состоянием, а мы, я и мой брат, росли и мужали в стенах этого учреждения…

Судья посмотрел на него с нескрываемым презрением и, склонив голову, почесал в затылке. Ли Гансок, прервавшись на середине, не мог продолжить и начал сызнова, словно твердил таблицу умножения.

— Я всегда буду помнить наказ нашего отца, который наставлял нас, сопливых мальцов, жалеть бедных, несчастных детей. И если наше стремление окружить детей еще большей заботой — повкуснее накормить и получше выучить — считается преступлением, то я приму любое наказание. Ежели рука, протянутая навстречу истосковавшимся по ласке детям, именуется сексуальным домогательством, а желание потрепать по голове ребенка зовется сексуальным насилием, то, разумеется, я и мой брат должны быть наказаны. Но все это — бессовестная ложь, придуманная левыми и частью молодых преподавателей левого толка, недовольных нашим попечительским фондом! Обуреваемые жаждой власти и желанием проглотить фонд целиком и полностью, они забивают мозги бедным детям-инвалидам, науськивают их. Ваша честь, я хотел бы подать ответный иск. Но, как духовный попечитель несчастных детей и как верный христианин, не стану учинять расправу. Но позвольте мне зачитать следующие строки, которые припомнились мне, пока я сидел в заточении, и которые часто декламировал наш отец:

С мест, где сидели прихожане муджинской церкви Великой Славы, послышались несмелые аплодисменты, но тут же смолкли, стоило судье бросить на них испепеляющий взгляд. Ли Гансок, опьяненный своей собственной речью, буквально светился довольством. Со Юджин подумала: слава богу, что сегодня здесь нет Ёнду, Юри и Минсу. Самой ей раньше не приходилось сталкиваться с подобным сортом людей, как близнецы Ли или Пак Бохён, поэтому, по правде сказать, ввязавшись в борьбу с этими подонками, она вдруг сама себе показалась маленькой и жалкой. Хотелось надеяться, что и прокурор, и адвокат, и судья понимают, какого поля эти ягоды… И что они бессовестно лгут.

Под конец слушаний братья Ли Гансок и Ли Ганбок, а также Пак Бохён заявили, что невиновны. Напоследок судья, просматривая дела, спросил:

— Обвиняемые! Характер преступления весьма тяжел, и, если подозрения в ваш адрес подтвердятся, вам будет непросто доказать вашу невиновность. Меня интересует лишь один момент. Насколько далеко расположены кабинеты директора и замдиректора от учительской и административно-хозяйственной части? Обвиняемый Ли Ганбок, отвечайте!

Взоры близнецов враз устремились в сторону защиты. Лицо адвоката Хвана оставалось бесстрастным, а вот его молодой помощник не смог скрыть ликования.

— Кабинет директора находится чуть поодаль, однако вплотную к нему прилегает кабинет секретаря, а мой кабинет находится в непосредственной близости от административно-хозяйственной части.

— Выходит, если кто-то громко закричит, то расстояние позволит услышать?

— Да, совершенно верно!

После небольшого раздумья судья сказал:

— Следующее заседание состоится на этой неделе в пятницу после полудня. Стороны защиты и обвинения, подавайте ходатайства на вызов свидетелей.

После заседания Со Юджин и пастор Чхве Ёхан отправились в муджинский отдел образования на встречу с секретарем Чхве Сухи. Секретарь и пастор испытывали некоторую неловкость, сидя лицом друг к другу. Не выступи Чхве Ёхан против наследственной передачи пасторского места и не покинь церковь, скорей всего, Чхве Сухи обратилась бы к нему с просьбой провести церемонию бракосочетания дочери. И хотя она несколько раз подряд отказывала в аудиенции Со Юджин, пастору Чхве она не смогла отказать. По сравнению с прошлым его влияние заметно ослабло, и тем не менее он оставался довольно-таки авторитетной личностью в Муджине, с мнением которого считались, так что Чхве Сухи не было смысла портить с ним отношения. Поднося ко рту чашку с зеленым чаем, она произнесла, старательно не глядя на Со Юджин:

— Мы провели проверку, однако никаких нарушений вроде злоупотребления или стяжательства не обнаружили. Ревизия на месте выявила, что объявление о наборе сотрудников на сайте интерната отсутствует, в связи с чем мы сделали административное замечание и распорядились исправить положение.

— И это все?

Стрельнув глазами в сторону агрессивной дамочки, Чхве Сухи машинально сдвинула брови. Отчего эта женщина всегда так воинственно настроена? Налетает, словно с цепи сорвавшись, разжигает конфликт. Весьма неприятная особа. По сведениям Чхве Сухи, эта женщина — мать-одиночка, и неудивительно: какой мужчина захочет жить с такой фурией.

Вопрос задала Со Юджин, однако ответила Чхве Сухи, обращаясь к пастору:

— Да, на данный момент это единственное нарушение, которое мы смогли выявить.

— Послушайте, вы это серьезно? Руководители интерната, сыновья генерального директора, сейчас находятся под стражей по обвинению в сексуальном насилии над воспитанниками, а вас беспокоит какой-то сайт интерната? Говорите, сделали замечание?